Вся жизнь — игра - [32]

В баре было сумрачно и прохладно: слава Богу, кондишены в «Жемчужине» работали исправно.

Яркий свет горел только над стойкой, а столики тонули в полумраке. Интим.

Маргарита же прошла туда, где светло. Ее должно быть хорошо видно. Если вдруг войдет Он… чтобы сразу заметил.

А что Он здесь, в этом отеле, она сегодня убедилась: видела его издалека, мельком, в дальнем конце коридора. Он деловито прошагал за угол, к лифтам, со стопкой каких-то бумаг в руках.

Ишь, деловой! Но, может, хоть вечерами ты позволяешь себе отвлечься от дел, расслабиться? Тогда для этого не найти лучшего места, чем этот уютный бар.

Ну, войди же, войди немедленно, заметь меня!..

Но, как назло, Георгий не появлялся.

Маргарита заказала себе ледяного апельсинового сока — не консервированного, а отжатого тут же, на ее глазах, из охлажденных золотистых плодов.

Она сосредоточенно глядела на оранжевую жидкость в высоком стакане, избегая встречаться взглядом с барменом, явно жаждавшим завести беседу. Тот был, видимо, воспитан в лучших традициях европейского сервиса, потому что навязываться не стал: понял, что пустое общение не входит в планы прекрасной посетительницы. Только грустно вздохнул, отходя к полкам с напитками.

А в темной части помещения, за Ритиной спиной, обтянутой узким черным платьем, послышалось какое-то движение, шорох, звук передвигаемой мебели.

Маргарита не обернулась, она и так догадывалась, что там происходит. Как говорится, спиной чувствовала… даже сквозь французское платье.

Происходило же там вот что: посетители, не сговариваясь, разом принялись переставлять свои столики и стулья поближе к стойке. Будто их магнитом туда потянуло. Потому что сидели здесь в этот час почти сплошь мужчины: уставшие от деловых контактов бизнесмены. И их, как мотыльков на огонь, потянуло на мерцающий блеск золотой Ритиной заколки… или ее сережек… или еще чего-то манящего и пьянящего, что было в этой женщине.

В этой равнодушной женщине, которую никто из присутствовавших не интересовал…

Летите-летите, мотыльки, трепыхайте своими куцыми крылышками. Все равно не угнаться вам за ней, сине-зеленокрылой бабочкой. Ей под стать может быть только один — не мотылек, а огромный яркий махаон! Который, как назло, никак не прилетает. Не заблудился ли средь облаков, увлекшись собственной упрямой независимостью?..

Разговоры в баре смолкли, и только каждый, даже легкий, поворот Маргаритиной головы, каждое движение ее пальцев, каждый ее глоток сопровождались одновременным всеобщим вздохом. Как будто все присутствующие, не исключая и бармена, вдруг прониклись чувством мужской солидарности. Или же — решили позаботиться о своем здоровье и занимались теперь дыхательной гимнастикой по системе йоги или цигуна.

Риту это позабавило.

«Неужели так и будут пыхтеть, не решаясь подойти? — с усмешкой подумала она. — Тоже мне, сильный пол! Что ж, подожду. Пусть это будет своеобразным экспериментом, испытанием мужской выдержки… или нерешительности».

В самом деле, отчего бы не поэкспериментировать? Все равно она просидит тут до самого закрытия. Вдруг Он все-таки объявится?..

В стакане оставалось солнечного сока лишь на донышке, когда Маргарита наконец услыхала, что кто-то резко скрежетнул ножками стула по мраморному полу. И — шаги, сначала медленные, а потом поспешные.

Некто облокотился о стойку бара возле нее. Заказал мартини.

Она не поддавалась искушению взглянуть на смельчака хотя бы краешком глаза. Продолжала свой коварный женский эксперимент.

А зал за спиной перестал пыхтеть. Все наблюдали, затаив дыхание.

Маргарита чувствовала, что мужчина придвигается к ней ближе, ближе… Буквально по миллиметру.

Когда их локти почти соприкоснулись, она — опять-таки ради эксперимента — вскинула на него свои изумрудные глазищи.

Смельчак от неожиданности отшатнулся. Видимо, ее внезапный взгляд произвел на него впечатление удара током.

Это был жгучий брюнет, смуглый, чернобровый. Пронзительно-черные глаза, тонкая полоска усов над верхней губой.

Маргарита обратила внимание на его кисти, дрогнувшие на мраморной поверхности стойки: тонкие, изящные, с длинными подвижными пальцами и ухоженными ногтями. На мизинце левой руки — золотой перстень с дорогим звездчатым сапфиром. Кольцо было не слишком крупным, не таким, какие нанизывают на себя, к примеру, «новые русские», чтобы похвастать своим богатством. И еще — оно было оригинальным по форме. Авторская работа, не ширпотреб.

Опыт и врожденное чутье сразу подсказали Маргарите: человек, носящий подобную вещицу, тоже обладает тем чувством меры, тем «чуть-чуть», которое она так ценила в людях.

На незнакомце была просторная белая шелковая рубашка с широкими рукавами, прихваченными на запястьях узкой манжетой с крошечными золотыми запонками. Никакого галстука, ворот распахнут. Это одеяние делало его похожим на принцев из фильмов-сказок или героев балета в классической постановке. Словом, выглядел смельчак весьма романтично.

Все еще находясь в состоянии, близком к шоковому, он заговорил по-итальянски, эмоционально и безостановочно. Голос его был певуч и мягок, жесты оказались плавными и выразительными.