Вся ваша ненависть - [24]

Я медленно глотаю и осматриваю стол дяди Карлоса, дабы не встречаться взглядом с любопытными копами вокруг. Здесь почти столько же фотографий со мной и Секани, сколько с его собственными детьми.

– Я везу ее домой, – сообщает ему мама. – Сегодня я принуждать не буду. Она не готова.

– Я понимаю, Лиза, но рано или поздно Старр придется с ними поговорить. Она играет ключевую роль в расследовании.

Мама вздыхает.

– Карлос…

– Да, я понимаю, – произносит он, заметно понизив голос. – Поверь, понимаю. Но, к сожалению, если мы хотим, чтобы расследование провели как полагается, ей придется заговорить. Не сегодня, так в другой день.

Другой день – и снова сомнения и страх в ожидании того, что неминуемо случится. Я этого не выдержу.

– Я хочу покончить с этим сегодня, – бормочу я. – Не хочу тянуть.

Они удивленно переводят взгляды на меня, словно только сейчас обо мне вспомнили.

Дядя Карлос садится рядом со мной на корточки.

– Ты уверена, зайчонок?

Я киваю, пока совсем не оробела.

– Хорошо, – вздыхает мама. – Но я пойду с ней.

– Конечно, так тоже можно, – говорит дядя Карлос.

– Да мне плевать, можно или нет. – Мама смотрит на меня. – Одна она туда не пойдет.

Эти слова согревают меня, как объятия.

Дядя Карлос приобнимает меня одной рукой и ведет в маленькую комнату, где нет ничего, кроме стола и нескольких стульев. Спрятанный где-то кондиционер громко гудит и гоняет по комнате ледяной воздух.

– Ну все, – говорит дядя Карлос. – Я подожду снаружи, ладно?

– Ладно, – отвечаю я.

Он, как обычно, дважды целует меня в лоб. Мама сжимает мою руку – так крепко, что я понимаю, о чем она думает: «Я с тобой».

Мы садимся за стол и все еще держимся за руки, когда входят два детектива: молодой белый парень с блестящими черными волосами и латиноамериканка с морщинами вокруг рта и взъерошенной короткой стрижкой. У обоих на поясе пистолеты.

Держи руки на виду.

Не делай резких движений.

Говори только тогда, когда к тебе обращаются.

– Здравствуйте, Старр, миссис Картер, – произносит женщина, протягивая руку. – Я детектив Гомез, а это мой напарник, детектив Уилкс.

Я отпускаю мамину ладонь, чтобы пожать руки детективам.

– Здравствуйте.

Мой голос тут же меняется. Это всегда случается с «чужими» людьми, будь то в Уильямсоне или где-то еще. Я веду себя по-другому, и голос звучит иначе; я тщательно подбираю и проговариваю слова. Ни за что не позволю никому подумать, что я девчонка из гетто.

– Очень приятно с вами познакомиться, – говорит Уилкс.

– Учитывая обстоятельства, я бы так не сказала, – отвечает мама.

Лицо и шея Уилкса наливаются краской.

– Он имел в виду, что мы многое о вас слышали, – поясняет Гомез. – Карлос всегда сентиментальничает насчет своей прекрасной семьи. Нам кажется, будто мы с вами уже давно знакомы, – подчеркнуто произносит она. – Пожалуйста, присаживайтесь. – Гомез указывает на стул, а потом они с Уилксом садятся напротив. – Просто чтобы вы были в курсе: наш разговор записывается, но лишь потому, что нам необходимы записи с показаниями Старр.

– Ладно, – говорю я.

Голос снова веселый и бойкий. Я такой никогда не бываю.

Детектив Гомез произносит дату, время, имена людей, находящихся в комнате, и еще раз напоминает, что наш разговор записывается. Уилкс что-то строчит в своем блокноте. Мама гладит меня по спине. Пару секунд слышно только, как карандаш скользит по бумаге.

– Ну хорошо. – Гомез усаживается поудобнее и улыбается; морщины вокруг ее рта становятся глубже. – Старр, не нервничай. Ты не сделала ничего плохого. Мы просто хотим понять, что произошло.

«Я знаю, что не сделала ничего плохого», – думаю я, но вслух говорю:

– Да, мэм.

– Тебе шестнадцать, верно?

– Да, мэм.

– Как долго ты знала Халиля?

– С трех лет. Его бабушка с нами нянчилась.

– Ух ты, – говорит она, растягивая слова на манер дружелюбной училки. – Это долго. Ты можешь рассказать нам, что случилось в ночь инцидента?

– Вы имеете в виду, в ту ночь, когда его убили?

Черт.

Улыбка Гомез блекнет, а морщины почти исчезают; она говорит:

– В ночь инцидента, да. Начинай, когда будешь готова.

Я смотрю на маму. Она кивает.

– Мы с моей подругой Кенией пошли на вечеринку к парню по имени Дарий, – говорю я.

Тук-тук-тук. Я барабаню пальцами по столу.

Стоп. Не делай резких движений.

Я прижимаю руки к столу и держу их на виду у полицейских.

– Он устраивает вечеринки на каждые весенние каникулы, – говорю я. – Халиль меня заметил и подошел поздороваться.

– Ты знаешь, зачем он пришел на вечеринку? – спрашивает Гомез.

А зачем вообще ходят на вечеринки? Чтобы тусоваться.

– Полагаю, он хотел развлечься, – говорю я. – Мы с ним поболтали о том, что происходит у нас в жизни.

– Например?

– У его бабушки рак. До того разговора я об этом не знала.

– Ясно, – кивает Гомез. – Что случилось потом?

– Потом на вечеринке началась перестрелка, поэтому мы вместе уехали на его машине.

– Халиль имел отношение к перестрелке?

Я поднимаю бровь.

– Не-а.

Блин. Скажи по-нормальному.

Я выпрямляю спину.

– То есть нет, мэм. Когда она началась, мы разговаривали.

– Ладно, значит, вы остались вдвоем. И куда поехали?

– Он предложил подвезти меня домой или в папин магазин. Но мы не успели решить куда, потому что нас остановил Сто-пятнадцать.