Вся правда во мне - [4]

Мария хвасталась, но ее глаза оставались грустными.

Ты женишься на ней в следующее полнолуние.

XVI

Ты горд, что женишься на первой деревенской красавице? Доволен, что опередил Леона Картрайта и Джуда Матиса?

Ты делаешь это по любви или ради денег?

Или ты хочешь избавиться от меня?

XVII

Я побежала к моему камню в лесу, куда мы с папой приходили попеть песни. Я смотрела, как садится солнце и восходит и заходит тощий месяц.

Мама убьет меня.

Ты женишься.

Ночь холодна, как и река, манящая меня своим журчанием.

Я вернулась после двух лет, проведенных с ним, как из могилы. Вернулась в новый день к людям и думала, что счастлива вернуться. Но ночь и холод, темнота и дыхание смерти с этого момента стали мне ближе, чем дом.

Только мысли о тебе рассеивали мрак в моей душе. Ты – солнце, которое освещает мой мир, как мне вынести то, что тебя будет обнимать другая?

XVIII

Наступило утро, и я вернулась домой. Мама залепила мне такую пощечину, что даже Дарреллу стало меня жалко.

– Ты, как никто другой, должна понимать, – сказала она. – Я провела по твоей вине столько бессонных ночей. У тебя просто нет сердца.

XIX

Я почистила курятник и собрала яйца, подоила корову и убрала навоз. Наносив воды и дров, я умылась и пошла в город.

Вернувшись с покупками, я побежала к своей иве.

Надежды не было и не будет, я ни на что не гожусь. Нет никого, кому можно было бы рассказать, нет слов, чтобы описать то, что со мной происходит. Даже если я бы сама захотела, я бы их не нашла. Никакими словами не снять эту непосильную тяжесть.

Я плакалась моей иве про потерянные годы, гордость, язык, покой.

Про самую большую потерю в моей жизни – про тебя.

ХХ

Домохозяйки и их дочери, как болтливые белки, разнесли новость: скоро будет свадьба! Невеста такая красивая, жених – такой высокий, гордость всей деревни. Свадьба состоится в день церковного праздника. Новости про Марию и тебя затмили все.

Все остальные маленькие разбитые сердца – их оказалось немало – будут сожжены на алтаре любви и красоты.

Единственно, что хоть как-то утешало, – я не одинока в своем горе.

XXI

Солнце встает, как и раньше, петухи продолжают кукарекать, корова производят навоз. Убирать за ней всегда было обязанностью Даррелла. Ничто не вызывает такую головную боль и не показывает, чего стоят все твои мечты, как свежий навоз.

Оказываясь в городе, я вижу тебя в окружении доброжелателей, спешащих поздравить тебя. Кое-кто подшучивает. Твое лицо рдеет как яблоко.

Я невольно слышу, как некоторые шепчутся, что твой отец совсем спился. Они шепотом говорят, что ты тоже наверняка сопьешься, но только шепотом. Когда ты подходишь, они начинают улыбаться, хлопать тебя по спине и восклицать: «Отличная ферма, Лукас. Она будет отличной женой, Лукас! У тебя плечи настоящего мужчины, Лукас. Как у…»

И тут они замолкают. И начинают спешить по своим делам.

По идее зная, что произошло с твоим отцом, они должны испытывать к нему жалость. Они должны сострадать.

Только один человек знает, почему его нужно бояться.

Только она не станет распускать язык.

XXII

Я многого не помню.

Иногда воспоминания возвращаются, и я кричу. Или просыпаюсь и чувствую себя запертой в темноте, забыв, что я больше не у него.

Мама дергает меня за волосы и говорит, чтобы я прекратила раскачиваться.

XXIII

Сегодня я взяла в город сетку с яйцами и кувшин с сидром. По дороге к лавке Эйба Дадди я увидела, как Леон Картрайт перебежал улицу, чтобы перехватить Марию. Она торопилась куда-то по своим делам. Я была от них всего в десяти шагах, но никто не обратил на меня внимания.

– Выходишь за него, да? – спросил он, глядя ей прямо в глаза.

– Выйду, если захочу, – ответила она, продолжая идти, как будто никого рядом не было. Ему приходилось чуть ли не бежать.

– Ты не любишь его.

– Захочу – полюблю, – она остановилась.

– Тьфу!

Она снова пошла. Он схватил ее за руку.

– Тебе нужна только его ферма, – проговорил он. – Твоего сердца он никогда не получит.

Я вытащила из корзины яйцо и изо всех сил швырнула его в Леона. Скорлупа лопнула, и желток потек по кудрявым волосам.

Он заорал, обернулся и увидел, что это я. Только это его остановило. Несколько лет назад все было бы по-другому.

Он стал выковыривать скорлупу из шевелюры, выругался, но больше ничего не сделал.

Мария посмотрела на меня. Ее темные глаза, которые тебя приворожили, оглядывали меня с ног до головы, как будто видели впервые. Она почти улыбнулась. Потом она повернулась и пошла, а Леон отправился домой мыть голову.

XXIV

Вдруг до меня дошло, насколько просто мне было промазать и попасть яйцом в нее.

Может, так и следовало поступить.

XXV

Тобиас Солт, веснушчатый сын мельника, вернулся домой после ночного дежурства. Он шел медленно, глаза были красными.

– Видел что-нибудь, Тобби? – окликнул его Эйб Дадди из своей лавки.

– Не-а, – сказал Тобиас и потер глаза.

– Вот, что я называю удачным дежурством, – заметил лавочник.

XXVI

Как ты сейчас занят. Собираешь урожай, готовишься к свадьбе, пристраиваешь новую комнату к дому, чтобы ублажить невесту. А еще заготавливаешь дрова на зиму, собираешь кукурузу и копаешь картошку. И некому тебе помочь. Ни отца, ни родных, а у друзей те же проблемы.