Вся правда об ИКЕА. Что скрывается за успехом мегабренда - [73]

Как бы там ни было, ИКЕА не только точно знает, что закупается, но и наверняка – по крайне мере раз в год – наведывается на производство. Ведь компания считает делом чести полностью контролировать всю стоимостную цепочку и все ценообразующие факторы. Именно с подачи ИКЕА пуховые подушки и пуховые одеяла изготавливались таким способом как минимум тридцать лет. Неужели кто-то верит пустым оправданиям, что «они не знали», что «это вина субпоставщиков» и т. д.?

И все же… Марианна Барнер, начальник информационного отдела ИКЕА, которой дали деликатное поручение встретиться с прессой после расследования шведского канала ТВ4 в рамках программы Kalla Fakta («Холодные факты»), наверняка не знала всей правды. Не знал ее, пожалуй, и президент Группы компаний Андерс Дальвиг, поскольку он плохо контролировал IOS. Но руководство бизнес-единицы «Текстиль», несомненно, было в курсе, равно как и закупщики. Минимум сто сотрудников ИКЕА знали правду, но предпочли солгать. Или не открывать всю правду.

Компания также предпочла, когда ее приперли к стенке, не делать того, что, например, сделал «Оленс», – изъять из продажи изделия из пуха. Нет, в ИКЕА одеяла и подушки были проданы в обычном порядке по обычной цене.

Природные ресурсы. лес

ИКЕА отнюдь не гангстерская компания, она делает много хороших дел и в области охраны окружающей среды, и в социальной сфере. С другой стороны, компании не обязательно быть криминальной, чтобы покупать колоссальное количество древесины из девственных лесов. Первыми совершают преступления те, кто вырубает лес и вывозит древесину. Вторыми – те, кто обрабатывает и продает ее. В этой криминальной стоимостной цепочке вина должна быть поделена поровну, поскольку ИКЕА торгует изделиями из древесины, происхождение которой не всегда законно.

По мнению общественности, нелегальной вырубкой леса, этой деструктивной деятельностью, занимаются только боящиеся огласки компании. Через поколение в мире не останется девственных лесов, то есть областей, которые никогда не подвергались воздействию человека (читай – опустошению). Вместе с этими лесами навсегда исчезнет уникальный растительно-животный мир, а также жизненно важная способность этих лесов превращать углекислый газ в кислород. Наши внуки когда-нибудь посмотрят нам в глаза и спросят: «А зачем вы делали это? Разве в этом была такая уж необходимость?»

Сказать по правде, вырубать леса в большом количестве и бесконтрольно никакой необходимости нет. В тропиках за 10–20 лет вырастает достаточно деревьев, имеющих промышленное значение. В той же Швеции прирост леса значительно превышает его вырубку. Опустошение происходит скорее из жадности. «Нелегальная» древесина гораздо дешевле, чем, например, шведский лес.

Если бросить взгляд на Китай, то китайцы со времен своей «культурной революции» разбазаривали свои лесные ресурсы, совершенно не заботясь о последствиях. А они оказались более чем печальными: оползни и прочие природные катастрофы, лишившие крова людей и поставившие на грань исчезновения многие виды флоры и фауны. В кильватере природных катастроф, спровоцированных неконтролируемой деятельностью, постепенно возникло жесткое законодательство, целью которого была посадка леса на критических участках и упорядочивание темпов вырубки. В конце концов, лес нужен самим китайцам, а не многонациональным корпорациям вроде ИКЕА с их неутолимой жаждой дешевого сырья.

Когда я был начальником бизнес-единицы, дела обстояли несколько иначе. Мы наладили сотрудничество с рядом комбинатов в районе Харбина, на самом севере Китая. Мы покупали сучковатые верхушки березовых бревен, чтобы потом распиливать их на подходящие части и склеивать. В результате у нас получились привлекательные столешницы

с бледным перламутровым мерцанием березового дерева и красивым сучковатым узором. Благодаря дешевой китайской березе мы смогли прибыльно продавать столы НОРДЕН за 1995 крон.

У ИКЕА в Китае был свой лесничий, который летом объезжал на лошади районы вырубки, чтобы убедиться, все ли в порядке. В эти районы можно было добраться только верхом, поскольку расстояния были большие, а дорог не было вовсе. Зимой вырубалось то количество, которое мы заказывали, и его везли на лесопилки по замерзшим рекам.

Сегодня, как я уже сказал, все изменилось. Поскольку в Китае возник большой дефицит дешевого леса, со стороны закупочного руководства ИКЕА было бы логично уйти из страны (по крайней мере, из ее северной части). Но Йоран Старк, возглавлявший закупочное руководство, этого не сделал.

На мой взгляд, снабдить ИКЕА по-настоящему дешевым лесом могла бы Россия с окружающими ее соседями. Но наш русский сосед для ИКЕА словно большая черная дыра: вкачиваются миллиарды, а отдачи никакой. Неудачи с Россией возведены в ИКЕА в ранг естественного закона – в этой стране нельзя заработать, в ней можно только потерять.

Решение остаться в Китае имело разрушительные последствия, о которых ИКЕА предпочитает не говорить. Во всяком случае, вслух, поскольку в Китае леса много. Китайцы чрезвычайно энергичные бизнесмены, но этика никогда не была их сильной стороной. Вот почему им ничего не стоит переправиться через границу в Сибирь и незаконно вырубать там девственный лес, одним из наиболее важных покупателей которого является ИКЕА. Известный мне чиновник из Группы компаний некоторое время назад высказал свое беспокойство по поводу того, что проследить происхождение древесного сырья в Китае можно только на 10–20 %. Однако долг компании – проследить путь сырья, как говорится, от и до. Если доля прослеженного сырья ниже 80–90 %, такой показатель считается крайне низким.