Написание книги – это тоже трудный выбор. Например, приходится решать вопрос, о чем или о ком лучше умолчать. Когда я собиралась писать эту книгу, перед моим мысленным взором проходили люди, места и события. Я проводила наедине с воспоминаниями много часов и много раз снова и снова благодарила людей, изменивших мою жизнь. Я очень хотела бы упомянуть всех, но книга – это не дневник.
Я прошу прощения у тех, кто расстроится, не увидев на этих страницах своего имени. Надеюсь, их утешит мысль о моей непрекращающейся внутренней борьбе, мучительных попытках вспомнить те или иные события, понять, будут ли они интересны читателям. Иногда я вообще сомневалась, стоило ли браться за эту книгу. Поэтому я хочу поблагодарить тех, кто всегда верил в мой успех, поддерживал меня, а иногда и проявлял настойчивость. Фрэнк читал и перечитывал каждую страницу много раз. Клара Снид, самый литературно одаренный член нашей семьи, дала мне много полезных советов, а также прочитала второй вариант рукописи и высказала критические замечания. Мои золовки, Клаудия Байер и Урсула Филдмен, неизменно оказывали мне помощь и поддержку. Дебора Боукер, Роллинс Эмерсон, Кейти Фитцджеральд, Барбара Маркин, Дэн Планкетт, Кэрол Спурье и Ричард Ульман потратили немало времени на эту книгу, проявили необыкновенную заботу и доброжелательность ко мне. Особенно глубокую благодарность мне хотелось бы выразить Адриану Закхейму.
В конечном счете, совет директоров не посмел встретиться со мной лицом к лицу. Они не поблагодарили меня за работу и не попрощались. Они не объяснили ни своего решения, ни соображений, приведших к нему. Они не поинтересовались моим мнением о продолжении преобразований и не пригласили принять участие хотя бы в некоторых из них. Попросив меня приехать в Чикаго на совещание, они заставили меня ждать в номере отеля более трех часов. Во время этого ожидания я поняла: что бы ни произошло дальше, это будет поворотным пунктом в моей жизни. Наконец, мне позвонили и предложили прибыть на совещание. Спускаясь с двадцать четвертого этажа на первый, я вспоминала лицо каждого члена совета директоров. Я не знала, чего мне ждать, но предполагала, что это выяснится во время личной встречи. И уж никак не ожидала, что войду в пустую совещательную комнату. Там были всего лишь два специально делегированных члена совета и юрист компании. Председатель комитета по общему надзору и управлению сказал: «Карли, совет решил поменять топ-менеджера. Мне очень жаль». Я знала, что сам он выступал против такого решения. Затем новый председатель совета директоров заявила, что им нужна моя помощь, чтобы наилучшим образом преподнести эту новость общественности. Они надеялись, что я заявлю, будто ухожу по собственному желанию. Я поинтересовалась, когда же я должна сделать такое заявление. «Прямо сейчас». Вся встреча продолжалась меньше трех минут. Я попросила несколько часов на размышления и покинула комнату для совещаний.
Я глубоко убеждена в том, что в любой ситуации лучше всего говорить правду, невзирая на последствия. Менее чем через два часа я отправила электронное письмо новому председателю совета директоров, сообщив, что скажу правду – они уволили меня. Делая заявление для прессы, я сказала: «Хотя мне очень жаль, что мое мнение по поводу реализации стратегии компании разошлось с мнением совета директоров, я уважаю их решение. HP – великая компания, и я желаю всего наилучшего ей и ее сотрудникам».
В общем-то, я всегда знала, что когда-нибудь могу потерять работу. Игра шла по-крупному, в ней были замешаны интересы могущественных людей. Но я никогда не думала, что все может закончиться таким образом. Вот-вот наши усилия должны были принести плоды, и совет директоров не мог этого не знать. Мне очень хотелось собрать мою команду еще один, последний раз и сказать им, как я горжусь всем, что мы сделали вместе. Мне было очень больно не иметь возможности даже попрощаться с ними.
Было ясно, что эта новость окажется на первых страницах всех деловых изданий. Я была одной из немногих женщин, занявших столь высокий пост, и к тому же обладала сильным и твердым характером. Многие вещи я воспринимала не так, как другие. И вот теперь все критические замечания в мой адрес должны были зазвучать с новой силой. «Она слишком самоуверенна». «Она ничего не понимает в маркетинге». «Она стремится контролировать всех и вся». «Она слишком стремится к публичности». «Слияние было ее идеей, и теперь очевидно, что это была ошибка». «Она слишком властная и мстительная, сотрудники не любят ее». Это будет продолжаться бесконечно долго, и никто не примет во внимание достигнутые мной успехи. Критика окажется «на грани фола» и будет направлена против меня лично.
Все это было мне известно, когда 9 февраля 2005 года я делала для прессы заявление о своей отставке. Однако на деле все оказалось еще хуже. Это ранило меня, но моих друзей и близких это ранило еще сильнее. Мне было одиноко, но не более чем обычно за последние шесть лет. Я чувствовала глубокую печаль при мысли, что члены совета директоров, которых я знала не один год и которым доверяла, не сочли нужным выказать мне элементарное уважение, посмотрев в глаза и сказав правду. Мне казалось, что меня предали; ведь некоторые члены совета директоров не стеснялись рассуждать об этом за пределами комнаты для совещаний, невзирая на явное нарушение принципа конфиденциальности.
