Вся правда о слове Навсегда - [3]

скучать.

- Это всего восемь недель, - хмыкнул он, целуя меня в макушку. Затем

быстро - так быстро, что я даже не успела заметить – в губы. После этого он

отстранился и посмотрел на меня, все еще не расцепляя руки на моей талии.

– Я напишу тебе сообщение, - пообещал он, снова поцеловав меня в

макушку.

Когда его рейс был объявлен и Джейсон скрылся из наших глаз вместе

со своим чемоданом, я стояла с Телботами, глядя ему вслед и чувствуя

тяжесть в груди. Это будет долгое лето. Мне так хотелось настоящего

поцелуя, чего-то, что я могла бы запомнить, но уже очень давно мне

пришлось выучить, что не нужно просить больше, чем получаешь. Никаких

гарантий или обещаний, ты – счастливчик, если вообще удостоился

прощания.

Мой отец умер. И я была рядом.

Да, именно так знали меня все, кто слышал мое имя. Я - не Мейси

Куин, дочь Деборы, которая строит красивые дома в новом элитном районе.

Не сестра Кэролайн, чья свадьба прошлым летом была потрясающим

событием для всего Лейквью. И даже не чемпионка, побившая рекорд школы

по бегу в средней школе. Нет. Я была Мейси Куин, которая проснулась на

следующий день после Рождества, вышла на улицу и увидела, как ее отец

лежит на дороге, а какой-то прохожий пытается оказать ему первую помощь.

Я видела, как умер мой папа. Вот, кем я была. Стоило людям увидеть меня

или услышать мое имя, как они вспоминали этот факт, а на их лицах

немедленно появлялось Выражение. Они как бы говорили: «Ох, господи,

бедняжка Мейси!», и это чувствовалось в их взглядах и даже в жестах.

Минутное сочувствие, которое ничего не значит. Я ненавидела это

Выражение, но видела его везде.

Впервые оно появилось передо мной в больнице. Я сидела на

пластиковом стуле возле автомата с водой, когда из маленькой комнаты

ожидания вышла медсестра и направилась к нам с мамой. На ее лице уже

было написано, что у нее плохие новости для нас - я не раз видела это в

фильмах, когда врачи выходят к родственникам, чтобы сообщить, что тот,

кого они ждали, умер. В жизни я тоже видела это однажды: десять шагов, и

надежда на лицах семьи сменяется безысходностью.

Когда медсестра увидела меня, поднявшуюся ей навстречу, все еще

одетую в свои мешковатые пижамные штаны и первый попавшийся под руку

свитер, на ее лице появилось Выражение. «Ох, бедняжка». Тогда я и понятия

не имела, что с этого дня оно будет преследовать меня везде. Оно словно

стало маской, которую люди надевали, едва узнав меня, и она встречала меня

везде – в магазине, в школе, даже на улицах. С тех пор я приучилась ходить с

каменным лицом, внимательно разглядывая ботинки или отыскивая что-то в

сумке. Это было не очень сложно.

В отличие от меня моя сестра Кэролайн рыдала. Вначале: на службе,

когда мы выходили из церкви, затем на похоронах, после – дома. Она

плакала так много, что мне это казалось странным. Я же не могла выдавить

ни слезинки и ненавидела эту ситуацию. Я ненавидела сам факт того, кто мой

папа ушел, что я была ленивой и сонной в то утро и просто отмахнулась от

него, когда он зашел в мою комнату, приглашая меня на пробежку вместе с

ним.

- Мейси, просыпайся, - шепнул он, - я даже дам тебе фору. Давай, ты

же знаешь, что первые шаги всегда самые сложные.

Я ненавидела те две или три минуты, которые прошли, прежде чем я

передумала и откинула одеяло, решив начать пробежку, прямо в чем была. Я

ненавидела свою медлительность, ведь, когда оказалась на дороге, папа уже

ушел, он уже не мог услышать ни моего голоса, ни увидеть моего лица. Я

стала девочкой, которая видела, как умер ее отец, и об этом знали все, и

изменить это было невозможно. Я была зла и расстроена, но выпустить свою

боль у меня не было сил. Она навсегда осталась со мной.

Когда я вернулась домой, на крыльце стояла коробка. Стоило мне

взглянуть на адрес, как я поняла, откуда она.

- Мам? – мой голос пролетел по пустому коридору, а дверь

захлопнулась у меня за спиной. В гостиной я увидела цветные стикеры,

расклеенные тут и там – мама готовилась к приему, посвященному ее новому

проекту под слоганом: «Queen Homes – мы построим для вас замок!». Я

прошла на кухню, опустив коробку на стойку, и налила себе стакан

апельсинового сока. Выпила до дна, вымыла чашку. Но, как бы сильно я ни

старалась оттягивать время, мне было известно, что коробка ждет меня. Я

ничего не могла поделать, кроме как открыть ее. Обратный адрес, как и на

остальных таких же посылках, гласил: «Уотервиль, Мэйн». Внутри лежал

листок с отпечатанным текстом:

«Дорогой мистер Куин!

Как одному из самых ценных клиентов EZ Products, мы предлагаем

Вам опробовать новый вид нашей продукции. Мы искренне надеемся, что Вы

найдете его полезным, и он сумеет сэкономить для Вас драгоценное время,

на что, в конечном счете, и направлено наше производство. Если по каким-

либо причинам наша продукции не подойдет Вам, вы можете вернуть ее в