Вся правда и ложь обо мне - [68]

А пока я просто хожу по классу, помогая то одному ученику, то другому. Показываю девочке, расплакавшейся от досады, как можно рисовать лица, чтобы они не выглядели детскими каракулями, она кивает и приступает к работе.

Видела бы меня сейчас миссис Браунинг.

Урок продолжается всего час, а потом Жасмин хлопает в ладоши, чтобы сказать несколько слов в заключение, и мне опять хочется изменить все правила, оставить учеников здесь на весь день, рисовать и рисовать. Мне удалось полностью забыть о Бене, но он все это время наблюдал за мной. И теперь, пока дети под руководством Жасмин говорят хором: «До свидания, учитель Жасмин! До свидания, учитель Джо!», Бен встает. Дети еще не успели покинуть класс, болтая по-португальски и показывая друг другу рисунки, как он уже подходит ко мне.

– Это было интересно, – говорит он тоном, который мне не удается разгадать. – Вы художница?

– Непрофессиональная, – и я сразу чувствую себя глупо.

Он и не спрашивал, профессионал я или нет. Разумеется, нет. Но меня в эту минуту переполняет возбуждение. Урок мне ужасно понравился. Настолько, что хочется повторить его.

– Но способная. Как бы вы провели урок рисования, если бы представилась такая возможность?

– Я понимаю, что они приходят сюда учиться английскому, но я заодно учила бы их рисовать. Расставила бы парты полукругом, предложила бы всем нарисовать одно и то же, показывала приемы работы. Если бы можно было раздобыть другие карандаши, я бы выбрала более мягкие. А если бы у нас были краски, мы могли бы рисовать ими в разной манере. И глина – чтобы лепить фигурки и посуду.

Я говорю и говорю, удивляясь бесконечному потоку слов и в то же время тому, что Бэлла придала мне силы, а злость оставила при себе. Вместе с тем я хорошо понимаю: пока я говорю, Бен не выгонит меня. Но рано или поздно мне придется умолкнуть, потому что тема моего монолога конечна.

– Спасибо, Джо, – говорит он. – Знаете, мне надо как следует подумать и обсудить все это с Марией. Можете побыть здесь еще немного, помочь девушкам привести помещение в порядок, если хотите, но и только. Наш долг – заботиться о безопасности детей, и я не могу позволить вам остаться, пока это решение не будет согласовано. Так что приходите снова завтра к двенадцати.

– А можно остаться прямо сейчас? Пожалуйста! Я возьмусь за любую работу. Помою вам полы. Буду готовить. Я… сделаю что хотите. Что угодно. Абсолютно все!

Чужая рука хватает меня за щиколотку и тащит к себе.

Мне нужна дверь.

Нужна крыша.

Бен неумолим.

11 26 дней

Просыпаюсь от того, что меня трясут, взяв за плечо. Машинально сжимаю руку в кулак, готовая отбиваться, визжать, причинять боль и спасаться бегством.

Жасмин отшатывается.

Я вижу перед собой ее лицо.

– Извини, – говорю я. – Прости, Жасмин, я не хотела…

– Да нет, ничего, – спешит перебить она. – Так я и думала, что это ты, Джо. Послушай, здесь тебе спать нельзя. Ты что, всю ночь так провела? Господи, заходи в дом скорее. Надо было сразу сказать. Я бы тебя впустила.

Распрямляю ноги, потягиваюсь, с трудом встаю. Жасмин помогает мне подняться, я крепко вцепляюсь ей в руку. Держаться с ней за руки мне нравится.

Небо светлеет, дождь продолжает моросить. Еще рано. Слышен шум машин на большой улице. Местные спешат на работу. Разминаю мышцы, как могу, тянусь вверх, к небу. Спина этому не рада. Руки тоже. Не согласится ли Жасмин уступить мне на время свою кровать?

– Бен сказал мне прийти в двенадцать, – объясняю я. – Он бы не разрешил тебе впустить меня.

– Ну, его ведь здесь нет, так что он ничего не узнает, верно? Идем.

Задумываюсь: понимает ли Жасмин, что место для ночлега я выбрала с таким расчетом, чтобы можно было в крайнем случае закричать и позвать ее на помощь? Известно ли ей, что она – мой единственный друг в Южном полушарии? Вспоминаю Лили и Джека и тоскую по ним обоим всей душой.

На часах четверть седьмого. Жасмин заваривает мне кофе и наливает стакан воды, и я рассыпаюсь в искренних благодарностях. Мы устраиваемся на тесной кухоньке, где я раньше не бывала, Жасмин дает мне два банана и кусок хлеба с джемом. Я изо всех сил стараюсь не слопать все это в один присест.

– Ты рано встаешь, – говорю я.

Она улыбается.

– Как всегда. А что такого? Просто я люблю раннее утро. Но послушай, Джо… значит, ты ночуешь под открытым небом?

– Ох, Жасмин… Это кошмар. Не знаю даже, как объяснить… – Я умолкаю. Мне ни в коем случае нельзя сорваться.

– Что объяснить?… – Она не договаривает.

Жасмин – милая девушка, я же вижу, что она стесняется даже спрашивать, что со мной стряслось, – а вдруг мне неприятно вспоминать. И я благодарна ей за это. Вместе с тем не хочу, чтобы она попыталась разыскать меня в Сети, так что уж лучше я сама расскажу о себе.

– Я путешествовала… – Придется следить, чтобы версия моих приключений для нее совпадала с объяснениями, которые я дала Бену, – но кое-что пошло не так. Я немного преподавала в Венесуэле. Да, я понимаю, что выгляжу так, будто больна, но на самом деле нет. А голову я побрила, потому что покрасила волосы и получилось просто ужасно. Потом меня ограбили, а еще я рассталась с парнем.

По крайней мере, последнее – чистая правда. Моим отношениям с приемными родителями определенно пришел конец. А отношения с Кристианом только начинали складываться, когда я сбежала.