Встревоженный зной джунглей - [8]

Я широко улыбнулась в ответ, счастливая тем, что вижу его живым и здоровым и, как всегда, шумным. Джи Ди — на самом деле Джене Донато — был оператором-ветераном, он работал на студии так давно, что большинство актеров не помнили, сколько. До этого нам уже приходилось работать вместе.

Многие считали его слишком разбитным и вульгарным, что в принципе было правдой, — но я знала его намного лучше других: работяга, счастливый семьянин, ну, немного грубиян, но его простецкий шлепок пониже спины воспринимался как более невинное проявление дружеских чувств, чем взгляд, брошенный на тебя кем-то другим. Более того, он был настоящим художником, хотя внешне никак не походил на артиста: представьте себе низкую стену, сложенную из крепкого материала, и перед вами — портрет Джи Ди. Его лысина была окаймлена эдаким венчиком черных волосков, которые торчали двумя гордыми пучками перед его волосатыми ушами странной формы. И только руки выдавали его натуру, быстрые выразительные руки с такими разнообразными изящными жестами.

Керку, который, кроме первого впечатления, ничего не знал о Джи Ди, не было смешно. Он сказал холодно:

— Расскажите, пожалуйста, что произошло у ворот.

Дэн быстро представил их.

— Да разрази меня гром, если я знаю, — ответил Джи Ди. — Может, Эд рассмотрел лучше, а я был за рулем.

Эд Нордж, ассистент Джи Ди по постановке, был крупным мужчиной с покатыми плечами и тяжело свисающими руками. Он пояснил:

— Когда мы проезжали мимо стрелы-указателя, какие-то люди неожиданно открыли по нашей машине огонь. — В подтверждение он прикоснулся к отметинам от пуль на корпусе грузовика.

— Вы не останавливались для проверки? — недоверчиво спросил Керк.

— Мы и не знали, что это нужно делать, — удивился Джи Ди.

— Считайте, что вам повезло, мои люди имеют четкий приказ на такой случай.

— По мне били стрелки и получше, — заявил Джи Ди.

И это было правдой. Однажды, в минуту откровенности, он стыдливо показал мне два шрама на своей медвежьей груди — следы от немецких пуль, прошивших его насквозь.

— А как в этих краях со спиртным?

Несколько мгновений Керк изучал Джи Ди, потом со словами: «Вы бы лучше перенесли свои вещи внутрь до наступления темноты», — он вошел в дом.

— Какая муха его укусила? — пробормотал Джи Ди.

Дэн осмотрелся и, убедившись, что Керк действительно ушел, пародируя его английский акцент, произнес:

— Чрезвычайное положение, старина. Ты продемонстрировал поразительную бестактность и все такое, пренебрежительно отнесясь к его дурацкой войне, разве ты не понимаешь?

Джи Ди лишь пожал плечами, но Нордж был раздражен.

— Эти британские паке сагибы[3] действуют мне на нервы, — как всегда возбужденно заговорил он.

У Норджа было мягкое, но замкнутое лицо с недоверчивым ртом и косо срезанным подбородком. Коротко остриженные волосы и золотистый калифорнийский загар делали его похожим на спортсмена, хотя он имел репутацию своего рода интеллектуала. Правда, я не могла подтвердить это, так как из всей троицы знала его хуже всех.

И тем не менее я не была уверена, что и при более близком знакомстве разглядела бы в нем глубокого мыслителя.

— Как бы там они на тебя ни действовали, пожалуйста, помни, что мы вынуждены ладить с ним. Так что притворяйся. Давайте я помогу вам с вещами, — предложил Дэн.

— Если никто не собирается спросить, где вы были, то я рискну сделать это. Честно говоря, хоть мы уже здесь несколько часов и вроде прекрасно устроились, но за вас здорово волновались, — призналась я.

— У нас спустило колесо, — объяснил Джи Ди, принимаясь подавать из кузова вниз наши чемоданы. — Столько кругом каучука — и такие дрянные покрышки, ты только взгляни на них! Казалось бы, здесь должны быть самые лучшие.

— Прекрасное подтверждение тому, как беспощадно эксплуатируется эта страна, — изрек Нордж. — Буквально все богатства вывозятся, и ничто из них не оседает здесь.

— Благодарю, профессор, — фыркнул Джи Ди, — сам бы я ни за что не догадался.

Он постоянно подсмеивался над по-детски воинствующим либерализмом Норджа, а тот всегда отвечал ему кривой пренебрежительной усмешкой, давая понять, что подобные подначки не достигают цели.

Внезапно зажглись прожектора, испугав нас своим ослепительным ярким светом. Несмотря на беспечность и прекрасное настроение моих друзей, теперь, с наступлением темноты мне стало не по себе под открытым небом и я пошла в дом. Хуссейн так поспешно схватил мой чемодан, словно одна я, а не вся группа, наняла его.

Керк разговаривал по телефону. Лицо его было мрачным, как всегда. Увидев меня, он, не прерывая разговора, жестом указал мне, куда идти. Пройдя в указанном направлении, я обнаружила две спальни и, к своему удивлению, ванную комнату. Спустя пять минут я уже нежилась в теплой ванне, вполне довольная окружающим миром.

В конце концов, рассуждала я, особых причин для уныния нет. Недобрые предчувствия перед приездом грузовика оказались ложной тревогой, внушенной больным воображением нашего хозяина.

И я пришла к выводу, что Дэн был прав: просто Керк — человек, одичавший от долгого одиночества, и было бы глупо огорчаться из-за его враждебного отношения.