Встречи господина де Брео - [50]

Шрифт
Интервал

Добрый г-н де Ла Бежисьер привскочил при мысли, что мог бы быть совершенно обнаженной женщиной; он стыдливо запахнул на волосатой груди рубашку из толстого небеленого полотна, между тем как г-н Ле Варлон де Вериньи снова начал, понизив голос:

— И тем не менее, сударь, грех продолжает жить во мне, он не вздымается больше в моей плоти, он ползет в ней, копошится, кишит. Он пробегает по мне, грызет меня, колет. Он не пребывает в одном месте моего «я», но занимает всю область моего духа.

И г-н Ле Варлон де Вериньи сделал гримасу отвращения, словно человек, чувствующий, как на нем кишмя кишат невидимые насекомые.

— Да, сударь, таково мое плачевное состояние. Конечно, я больше не любострастен, но я вместо того чревоугодлив, ленив и скуп. Взамен единственного греха, меня мучат и владеют мною множество их! Они не таковы, сударь, как мой старый грех, у них нет внезапных приступов, которые всецело ввергали меня в мое хотенье и при которых, стоило его неистовству пройти, я все же оставался довольно хорошим человеком, немного опечаленным и сокрушенным тем, что с ним произошло. Новые же пришельцы, наоборот, тайком проникши в меня, понемногу овладели моими мыслями и заполонили мое одиночество. Это близкие товарищи, домашние, не покидающие меня, и от которых ничто меня не отвлекает. Они приходят, уходят, во мне ночуют с тем большим удобством, что у них нет случаев покидать меня и нет выходов, через которые они могли бы меня освободить от своего жужжанья и облегчить от своих укусов.

Г-н Ле Варлон де Вериньи отошел на несколько шагов, потом быстро приблизился к г-ну де Ла Бежисьеру и резко потряс его за плечо.

— Скажите, сударь, разве положение мое не жалкое и не смешное? Вы видите перед собой ленивца, который работает, копает землю, вяжет вязанки, покрывает бумагу буквами; чревоугодника, который питается легкими овощами, пьет воду из кувшина; гордеца, у которого нет других свидетелей его гордости, кроме него самого; скупца, который не располагает своим добром и у которого нет ни гроша в кармане. И между тем я таков, каким я себя описал, и вот в какое неожиданное общество я попал. Вот что я здесь обрел, и вот каков я подле вас.

И г-н Ле Варлон де Вериньи, запыхавшись, раскрасневшись от стыда и гнева, грузно упал на скамью, рядом с г-ном де Ла Бежисьером.

— Ах, сударь, зачем Господь извлек меня из мирской жизни и привел сюда! И то, что мне казалось божественною милостью, не есть ли скорее ухищрение небесной казни? Зачем не остался я при старом своем грехе! Для совершения его требовались подходящие случаи, не всегда встречаемые, тогда как новые грехи мучат меня непрестанно, и все одинокие дни, все долгие ночи без перерыва я томлюсь ими.

Г-н Ле Варлон де Вериньи закрыл лицо руками, как человек, подавленный истинным отчаянием. Г-н де Ла Бежисьер перестал чесать себе пятку.

— Я обещал вам, сударь, высказать свое скромное мнение по поводу того, что вы мне скажете, и сейчас я столь же мало, как минуту тому назад, намерен уклониться от своего обещания. Я на самом деле думаю, что вы не созданы для такого места, где мы находимся. Люди, удаляющиеся в подобные места, желают наверняка получить царство небесное и ставят все целиком на эту ставку; очень боюсь, что у вас не хватит силы довести эту игру до конца. У вас хорошие карты на руках, но кто может поручиться, что тем не менее вы не проиграете. Да, входя сюда, вы оставили свой багаж за дверью, но в подкладке остались еще крошки, которыми, помимо вашей воли, питается ваш дух. Я не говорю, что вы в этом виноваты, но этой пыли оказалось достаточно, чтобы некоторые части вас самих вздулись, и опухоль теперь вам очевидна; излечение я вижу лишь в том, что сейчас вам посоветую. На вашем месте я вернулся бы в мир, даже если вы примете свой прежний облик, который там оставили. Прежний вы, может быть, не хуже теперешнего, так как грехи, открытые вами здесь в себе, полны свежести, которую ничто еще не истощило; они слишком полны сил и новизны, чтобы вы могли надеяться видеть их конец в этом уединении, благотворное действие которого они сделают бесполезным.

Возвращайтесь, сударь, но не отчаивайтесь из-за этого в вашем спасении. Везде могут быть счастливые случаи, и, кто знает, может быть, в промежутке между двумя приступами вашего обычного греха, вы найдете время для небольшого покаяния, вполне достаточного, чтобы позволить нам пристойно предстать пред Господом, если ему угодно будет призвать нас к себе в одну из этих минут. Я вижу отлично, что вы мечтали о несколько другом положении в царствии небесном, не о положении человека, пробравшегося туда незаметно; но найти себе там местечко — это тоже уже кое-что, поверьте старому солдату; не беда, что проникнете вы туда не через брешь, а в мешке с мукой или в вязанке сена.

И добрый г-н де Ла Бежисьер опустил на землю босые ноги, меж тем как г-н Ле Варлон де Вериньи смотрел по направлению к маленькой зеленой калитке, выходившей в глубине сада на поле. На толстом ключе паук соткал паутину, и, повиснув на прямой паутинке, его безобразное и хрупкое туловище, казалось, отмечало часы на воздушном циферблате, качаясь на отвесной нити.


Еще от автора Анри де Ренье
Грешница

Имя Анри де Ренье (1864—1936), пользующегося всемирной и заслуженной славой, недостаточно оценено у нас за неимением пол­ного художественного перевода его произведений.Тонкий мастер стиля, выразитель глубоких и острых человече­ских чувств, в своих романах он описывает утонченные психологиче­ские и эротические ситуации, доведя до совершенства направление в литературе братьев Гонкуров.Творчество Анри де Ренье привлекало внимание выдающихся людей. Не случайно его романы переводили такие известные русские писатели, как Федор Соллогуб, Макс Волошин, Вс.


Страх любви

Романы о любви, о первой страсти, что вспыхивает в человеке подобно пламени. Но любовь — чувство особенное, и пути ее разнообразны. Поэтому, хотя сюжетно романы и похожи между собой, в каждом из них столько нюансов и оттенков, столько пленительного очарования, что они способны доставить истинное эстетическое наслаждение современному читателю.


Дважды любимая

Наиболее значительный из французских писателей второй половины XIX века, Анри де Ренье может быть назван одним из самых крупных мастеров слова, каких знает мировая литература. Произведения его не только способны доставить высокое эстетичное наслаждение современному читателю, но и являются образцом того, как можно и должно художественно творить.Перевод с французского под общей редакцией М. А. Кузмина, А. А. Смирнова и Фед. Сологуба.


Первая страсть

Романы о любви, о первой страсти, что вспыхивает в человеке подобно пламени. Но любовь — чувство особенное, и пути ее разнообразны. Поэтому, хотя сюжетно романы и похожи между собой, в каждом из них столько нюансов и оттенков, столько пленительного очарования, что они способны доставить истинное эстетическое наслаждение современному читателю.


Ромэна Мирмо

Спокойный ритм, пастельные тона, бодрящий морской воздух… да, пожалуй, «Амфисбена» — самый светлый роман де Ренье.В романе «Ромэна Мирмо» — все иначе: он подобен темному красному вину, такой же терпкий и обжигающий; его ритм — тревожные, глухие удары тамбурина; его краски — краски огненного заката.Но объединяет эти романы одно: тщетность человеческих усилий в борьбе с таким могущественным противником, как Любовь.


Черный трилистник

РЕНЬЕ (Regnier), Анри Франсуа Жозеф де [псевд. — Гюг Виньи (Hugues Vignix); 28. XII. 1864, Он-флер (департамент Кальвадос), — 23. V. 1936, Париж] — франц. поэт. С 1911 — член Франц. академии. Происходил из обедневшего дворянского рода. Обучался в парижском коллеже. С сер. 80-х гг. Р. вошел в круг молодых писателей, образовавших школу символизма, был завсегдатаем «лит. вторников» вождя школы С. Малларме, к-рый оказал на него влияние. В течение 10 лет выступал в печати как поэт, впоследствии публиковал также романы, рассказы, критич.


Рекомендуем почитать
Обозрение современной литературы

«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».


Деловой роман в нашей литературе. «Тысяча душ», роман А. Писемского

«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».


Ошибка в четвертом измерении

«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».


Мятежник Моти Гудж

«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».


Четыре времени года украинской охоты

 Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...


Человеческая комедия. Вот пришел, вот ушел сам знаешь кто. Приключения Весли Джексона

Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.