Встреча в Кремле - [2]
— И вы хотите ехать за метеоритом? — спросил Владимир Ильич, когда Коршунов сделал паузу.
— Да, — ответил тот. — Совершенно верно. Хочу ехать за метеоритом. — И поспешил добавить: — Я понимаю, что сейчас не до них… Я буду просить совсем немного. Обидно, когда за границей создаются общества по изучению нашего русского метеорита, а мы…
— Нет, нет, нет, — быстро произнес Ленин. — Заграница здесь ни к чему. Пусть и не мечтают. Что нужно для вашей экспедиции?
— Я заготовил. — Коршунов из внутреннего кармана пиджака достал вдвое сложенные листки бумаги. — Я старался скромно, Владимир Ильич…
Ленин стал рассматривать список, и чем больше он в него всматривался, тем больше хмурился. Коршунову показалось, что печаль, которую ни разу не замечал он у Ленина, сейчас ясно проступила на его лице. Потом Владимир Ильич положил эти листы на стол, провел по ним левой рукой, разглаживая, и обратил к ученому свое суровое и все еще, как казалось тому, печальное лицо.
Коршунов медленно поднял глаза на Ленина и неуверенно произнес:
— Хотя… можно еще сократить список. Хлеба меньше… Да и с приборами… Теодолит можно один сбросить, кроме того…
Ленин смотрел мимо ученого, в угол кабинета, казалось, не слушал и уже не замечал его присутствия.
— Теодолит сбросить, — повторил он, переводя взгляд сощуренных глаз на Коршунова, резко отодвинул свое плетеное кресло и, как бы в недовольстве и удивлении ударив пальцами по бумаге, вышел из-за стола.
Стараясь не смотреть на Коршунова, он засунул руки в карманы брюк и, бросая взгляды в окно, зашагал по кабинету.
— Там же тайга, — заговорил Владимир Ильич резко и твердо, словно стараясь помочь ученому уяснить положение вещей. — Тысячи верст непролазной и путаной тайги. Бурные реки. Бездорожье. И ни души на сотни верст… Вы понимаете это?
Он остановился.
— Вы все это понимаете, — сказал Владимир Ильич более мягко и, снова посмотрев на список, продолжал: — «Фунт хлеба в день, пять фунтов сахару на всех, табаку…» — читал он, и в голосе его слышались то суровость, то недовольство, то удивление, то вдруг покрывавшая все это печаль.
— Сахар можно сбросить, а табак, извините, необходим: от комаров спасает, — строго заметил ученый.
Точно не слыша, Владимир Ильич продолжал:
— «Меха для футляров под инструменты». Под инструменты! — повторил он.
Коршунов поднялся, и стекла очков его, в которых отразились окна, засверкали. Была в нем решимость человека, идущего на последнее средство.
— Владимир Ильич! — громко и твердо сказал он. — Товарищ Ленин! Нужно ехать! Нужно!
И сел, вернее — повалился в кресло.
— Конечно же! — воскликнул Ленин и подошел к ученому. — Конечно, нужно, необыкновенный человек, Леонид Алексеевич. То, что вы просите, мы дадим. Но этого же мало! Разве с таким оснащением едут в Сибирь?!. Его может хватить для экспедиции в Подмосковье! Это же крохи! Обидно, обидно! — повторил Ленин, и Коршунов понял, почему больно было Владимиру Ильичу. — Обидно, что таким людям, как вы; мы не можем еще дать всего необходимого, всего, чего они заслуживают! Но ничего! Дайте только нам срок!
— А-а… — растерянно произнес Коршунов, глядя на Ленина. Хотел сказать что-то еще, но лишь облегченно вздохнул и провел рукой по лбу, где выступил пот.
Ленин подошел к ученому, участливо спросил:
— Леонид Алексеевич, а если мы дадим только то, что написано здесь, вот в этом архиробком списке? — указал он рукой на бумаги Коршунова. — Поедете?
— Владимир Ильич, я и не мечтаю о большем! Вот схлынет снег, подготовимся и поедем. Больше ничего не надо. Ведь у вас и так все просят, все с вас тянут… А откуда брать?
— Поедете? — переспросил Ленин.
— Да, поеду.
— И больше ничего не попросите?
— Нет, ничего.
— Ничего, Леонид Алексеевич? — допытывался Ленин.
— Да.
Ленин недовольно кашлянул. Потом он взглянул куда-то вниз, под стол, и лукавая улыбка заиграла на его лице.
— А нуте-с, батенька, — сказал он весело, по-дружески улыбаясь, — подойдите к этому окну, Леонид Алексеевич.
— Зачем, Владимир Ильич?
— Я вас прошу, Леонид Алексеевич. Подойдите к этому окну! Сделайте мне, батенька, одолжение. — И Ленин добавил, озорно погрозив пальцем — Знаю я вас!
— Нет, Владимир Ильич. Если вы согласны, я, пожалуй, не буду отнимать у вас время…
— Нет, — добродушно сказал Ленин. — Я еще не согласен. Будьте любезны, подойдите к этому окну, Леонид Алексеевич.
Коршунов неохотно встал и в нерешительности, чего-то ожидая, смотрел на Ленина.
Но Ленин тоже не спускал с него глаз.
— Ну, — сказал он, — выходите.
— Пожалуйста. — Коршунов решился и вышел из-за стола.
Ленин посмотрел на ноги ученого и сказал:
— Ну вот. Так оно и есть. В чем же вы, батенька мой, поедете в тайгу? В этих рваных башмаках, которые расползутся на пятой версте от Москвы?
— Можно и в этих, — сказал Коршунов, — я их веревочкой. Внутрь портянки, а сверху бечева.
— Можно, — повторил Ленин раздумывая. — Ведь у вас, видно, вторых нет?
— Откуда? Были, истрепались. А эти я берегу…
— «Можно и в этих», — снова повторил Ленин. — Простите, Леонид Алексеевич. Простите.
Ленин дотронулся до плеча Коршунова и усадил его. Заглянул в лицо — не обижается ли? — и, окончательно убедившись, что не обижается, успокоился и зашагал по комнате.
