Встреча навсегда - [4]

— Да ты же настоящий эстрадный артист! И как ты собираешься все это бросать?..

— Я уже говорил, что эти выступления мне надоели до чертиков. А куда денешься? Начальство приказывает. Идет смотр армейской самодеятельности. (В армии это здорово поощряется.) Тут главное — чья эскадрилья или часть на первое место выйдет. Кто при этом особенно отличится — получает от командования благодарность. И самую большую награду — внеочередной отпуск домой.

Но эти объяснения ничего не объясняли. И я не могла их принять. Хорошо ли он обдумал то, о чем так убедительно говорил и доказывал? Думаю, что нет. Надоело — потому что заставляли.

И вот теперь, после этих, идущих от всей души, выступлений, я поняла, что эстрада — его родная стихия.

На следующий день была свадьба. А еще через два дня провожали нас родители и друзья в далекий российский город. Началась наша многолетняя, многотрудная и очень интересная совместная жизнь.

Полет в неизвестность

И вот уже позади волнения встреч и прощаний, романтика свиданий и расставаний. Мы вместе мчимся на скором поезде, мне кажется — куда–то в неизвестность. Пролетают селения, проносятся леса, степи, голубые блюдца озер… Мы сидим у окна, тесно прижавшись друг к другу. Внизу заблестела ленточкой какая–то река.

— Галя, смотри, это же Волга!

Колеса загромыхали по высокому железнодорожному мосту. Не успела я разглядеть — поезд уже на той стороне.

— И это та самая Волга–матушка?.. О которой так много песен?!. Широка и глубока… Я представляла ее вроде нашей Оби.

— Да, когда–то была великой рекой, Матушкой, — с каким–то сочувствием сказал Сергей. — Сколько тысяч всяких судов — стругов, барж, пароходов — тянула, носила она на себе, сколько грузов перетаскала, — никто никогда не сможет подсчитать. И сколько песен о ней сложили — тоже не перечесть!.. Износили, состарили ее люди, — словно о женщине говорил Сергей. — Водохранилищ на ней наделали, мазутом угощают — тоннами проливают… А по берегам сотни заводов и заводиков понастроили, и все они сбрасывают в нее свои грязные отходы — просто, дешево и без проблем. Правда, мизерные штрафы за это платят государству — и все в порядке. Как еще живет–течет Волга–матушка?.. И продолжает работать, работать… Только все меньше да уже становится. — И добавил: — А с сибирскими реками нечего даже сравнивать: разве те реки были так загружены и отравлены, как Волга? Текут веками — тысячи верст по безлюдной тайге…

Я гляжу на Сергея с удивлением: такой поэтической сентиментальности в нем еще не замечала. Очень хорошо, что она есть. Мы все больше узнаем и понимаем друг друга.

Скоро уже Москва — как–то встретит нас Первопрестольная? В европейской части России я еще не была. Если будет долгая стоянка, — решили мы, — то обязательно побываем на Красной площади, у Кремля (вход был закрыт), взглянем хотя бы на Спасскую башню, мавзолей…

Но стояли всего 40 минут. Сережа только успел сбегать закомпостировать билеты да взять кое–что в буфете (везде очереди). А я так и просидела на Казанском вокзале.

Здесь тоже было совсем не то, что я ожидала. Казанский показался мне небольшим и грязноватым. (Опять же в сравнении с Новосибирским — громадным и ухоженным.) Но ведь здесь всего три–четыре года назад (шел 1949‑й) пережили страшную войну, старалась я оправдать нашу златоглавую столицу. Страна еще без устали отстраивала, поднимала из пепла тысячи разрушенных сел и городов. Так что не до красоты пока было…

А поезд нам подали совсем другой — старый–престарый, плацкартный. Наш скорый остался в Москве.

До Брянска, куда мы ехали, оставалась одна последняя ночь. Проводница сказала, что на следующий день еще до обеда будем на месте. Сережа этот путь уже знает — спит, похрапывает. Я от волнения встала очень рано, еще затемно. Жду не дождусь рассвета. Оделась, прибралась, не отхожу от окна.

Поезд задержали на каком–то полустанке или разъезде, чтобы пропустить встречный. Стоянка приличная — 15 минут. Прямо напротив путей — базарчик. Пассажиры горохом посыпались из вагонов — подкупить свежих деревенских продуктов. У нас еще не закончились сибирские запасы (которыми нагрузили нас родители), но мы тоже выскочили. Больше из любопытства и желая размяться.

Базар оказался на удивление изобильным. И даже с прилавками. Видно, сами женщины постарались: неотесанные доски были прибиты к таким же столбикам. Зато на них чего только не было! Яблоки моченые, огурцы соленые, сало подкопченное… Мы купили свежих яблок и огурцов.

Прошли дальше, к возам. Сережа остановился где продавали щенят, поросят. А я немножко отошла. Смотрю — что это такое? На одном из возов торчал порядочный шест, а на нем сверху донизу висели привязанные парами… лапти! Самые настоящие, сплетенные из свежего лыка, с веревочками на запятни- ках. Мы видели их только на картинках, когда читали в детстве сказки. И еще в кино. Считали, что это очень далекое прошлое. Я даже подумала: «Возможно, их и привезли по заказу какой–нибудь киностудии, для съемок фильма. (Тем более, что никто не подходил и не покупал.) Мне все же хотелось узнать, и я вежливо спросила у бородатого мужичка: