Встреча c Анатолием Ливри - [5]
С точки зрения греков – варвар, но эллинизированный мифом – Мидас стал сверхскульптором. Но то же самое происходило и с продуктами, к которым прикасался Мидас, и которые превращались в золото. Мидас стал умирать с голоду. То есть, став сверхскульптором, Мидас уже не может не продолжать своего созидания, и поэтому он обращается к Богу, чтобы тот смилостивился, избавил его от дара, снова сделав его... человеком.
Другие, получившие божественный дар честнее, посредством, например, мистерий, так не поступают. Об этом пишет Еврипид вВакханках, которые так шокировали Ницше. Всё должно происходить согласно Божьей воле. Нужно подчиняться Богу реально, ежедневно, ежеминутно, а не молиться время от времени какому-нибудь идолу или грядущему Мессии – которого, замечу, можно и пропустить – в этом, кстати, мука, в коей бьётся (если перефразировать Ницше) весь современный мир: так называемое «еврейство» умело мстит – столько столетий изощрённости завистливого раба! – Вселенной, за то, что пару тысячелетий назад, возможно (а может и нет!?!) проворонили Мессию. Ну, да об этом после.
Вот суть учения Ницше: его Сверхчеловек – это определенная, ожидаемая Заратустрой стадия человека. Есть маленький человек (осколок человека), есть высший человек, собираемый в пещере Заратустры – матрице Вселенной, – и есть мистерия рождения Сверхчеловека, нечто застрочное, ожидаемое Заратустрой после знамения – льва со стаей голубей. Заратустра заговаривает о «детях своих», но мы не видим их. Мистерия происходящего скрыта от наших глаз.
Д.Ф. Да, мистерия остается вне текста. Но давай вернемся к сверхчеловеку-долгожителю. Как он возможен?
А.Л. Я не знаю. Это моя гипотеза, ведь пути Диониса неисповедимы. Шопенгауэр, например, говорит о «республике гениев», и у Ницше тоже была такая же идея. Набоков, кстати, также чувствует эту потребность и создает своих странных, взрывающихся персонажей. Его Фальтер (нем. «ночная бабочка»), о котором я пишу в «Физиологии Сверхчеловека», – это набоковский пример взорвавшегося и умирающего Сверхчеловека. Фальтер - это Ницше, потому что даже внешность Фальтера описана Набоковым как очень близкая к Ницше перед потерей рассудка, перед окончательным овладением им Дионисом. Но потом, возможно, происходит еще что-то.
Существует определенный способ тренировки, при которой тренером выступает сам Бог, который в течение годов и десятилетий доводит подопечного до определенной стадии, при которой становится возможным длительное сверхчеловеческое существование. Однако примеров тому я привести не могу.
Д.Ф. Может ты сам и будешь таким примером?
А.Л. Сам я не могу отвечать на такие вопросы. Бог сам решает, кто получит его дар. Дар, взятый самовольно, наверняка обернется ядом. Я могу только описывать в своих философских трудах, в своих литературных произведениях те процессы (в том числе и мои собственные), которые от других исследователей ускользают.
Д.Ф. Вариации на собственную тему?
А.Л. Да, и это определенный подход к тысячелетней традиции митраицизма через греческие тексты. То же самое Ницше делает с Дионисом. Дионис, которого встретил Ницше, это не какой-то его личный Дионис, которого видел только он и никто другой. Этого же Диониса до Ницше видели десятки литераторов, в том числе Еврипид, Архилох, Терпандр, Пиндар... А Дионис, которого Ницше встречает на берегу Сильвапланы, возможно был знаком и Эратосфену.
Д.Ф. Понятно. Но давай вернемся к ситуации рождения сверхчеловека, некоего внутреннего взрыва или метаморфозы. Мне нравится твоя мысль о том, что это и есть «действительное ницшеанство». Все наши исследования до этого момента выглядят достаточно умозрительными гипотезами или догадками, потому что мы не можем постигать саму ситуацию взрыва, не находясь внутри неё. Важная идея - сверхчеловек живет только во время взрыва. У тебя есть в России хороший единомышленник,Азсакра Заратустра, который также полагает, что сверхчеловек живет мгновением своей смерти, мгновенным вхождением в смерть как в особое состояние бытия, которое он пытается постигать и описывать с помощью своей неповторимой поэзии смерти. Это совершенно иной мир, где происходят скоростные мыслительные процессы, где начинается и осуществляется мышление без страха. Вот причина моего предыдущего вопроса. Задам его снова и по-другому. Насколько твоя последняя книга «Физиология сверхчеловека» является именнонеистовойпоэмой? Или, наоборот, насколько ты себя в ней еще сдерживал? Не боишься ли ты сам описываемого тобой взрыва (перестать быть человеком, выйти в иное измерение бытия)?
А.Л. Взорвусь ли я сам в том самом смысле, который описываю, я, конечно, не знаю.
Д.Ф. А может, все твои тексты направлены как раз на то, чтобы никогда не взорваться, отвести от себя опасность подобного взрыва (справиться с помощью текста со страхом подобной судьбы)? Или превратить взрыв в менее опасную метаморфозу, например, в сверхчеловека-долгожителя? Или здесь вообще нет ничего личного (чистое исследование)?
А.Л. Я это делаю прежде всего как поэт. Я пишу стихи, поэмы, вот и всё. Ницше говорил, что наивысшая проза, это когда она доходит до грани поэзии, но не переходит в неё. Возможно, ты увидишь в моем последнем романе, который лежит теперь у тебя в рюкзаке, как это конкретно происходит.
Анатолий Ливри, писатель, эллинист, философ, преподаватель университета Ниццы — Sophia Antipolis, автор восьми книг, опубликованных в России и в Париже. Его философские работы получили признание немецкой «Ассоциации Фридрих Ницше» и неоднократно публиковались Гумбольдским Университетом. В России Анатолий Ливри получил две международные премии: «Серебряная Литера» и «Эврика!» за монографию «Набоков ницшеанец» («Алетейя», Петербург, 2005), опубликованную по-французски в 2010 парижским издательством «Hermann», а сейчас готовящуюся к публикации на немецком языке.
Наш сегодняшний гость – К.А. Свасьян, личность для России почти легендарная. Именно с его именем связано полноценное возвращение имени Фридриха Ницше в духовное поле трансформирующейся России....Брал интервью в Москве и Базеле Дмитрий Фьюче.
[b]Ecce homo: Рассказы[/b] / Анатолий Ливри. — М.: Гелеос, 2007. — 336 с. — Содерж.: Сон; Ecce homo; Он; Благодать; Выздоравливающий; Схватка; Сердце земли; Весна; Ждите меня; Римская поступь; Сказка; Минута молчания; Шутка Пилата; Пробуждение; Собирание ангела, или Русский лес-2007: аристократические идеи и социалистические метафоры (статья). — 3000 экз.
В этой работе мы познакомим читателя с рядом поучительных приемов разведки в прошлом, особенно с современными приемами иностранных разведок и их троцкистско-бухаринской агентуры.Об автореЛеонид Михайлович Заковский (настоящее имя Генрих Эрнестович Штубис, латыш. Henriks Štubis, 1894 — 29 августа 1938) — деятель советских органов госбезопасности, комиссар государственной безопасности 1 ранга.В марте 1938 года был снят с поста начальника Московского управления НКВД и назначен начальником треста Камлесосплав.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Как в конце XX века мог рухнуть великий Советский Союз, до сих пор, спустя полтора десятка лет, не укладывается в головах ни ярых русофобов, ни патриотов. Но предчувствия, что стране грозит катастрофа, появились еще в 60–70-е годы. Уже тогда разгорались нешуточные баталии прежде всего в литературной среде – между многочисленными либералами, в основном евреями, и горсткой государственников. На гребне той борьбы были наши замечательные писатели, художники, ученые, артисты. Многих из них уже нет, но и сейчас в строю Михаил Лобанов, Юрий Бондарев, Михаил Алексеев, Василий Белов, Валентин Распутин, Сергей Семанов… В этом ряду поэт и публицист Станислав Куняев.
«…Церковный Собор, сделавшийся в наши дни религиозно-нравственною необходимостью, конечно, не может быть долгом какой-нибудь частной группы церковного общества; будучи церковным – он должен быть делом всей Церкви. Каждый сознательный и живой член Церкви должен внести сюда долю своего призвания и своих дарований. Запросы и большие, и малые, как они понимаются самою Церковью, т. е. всеми верующими, взятыми в совокупности, должны быть представлены на Соборе в чистом и неискажённом виде…».
Статья посвящена положению словаков в Австро-Венгерской империи, и расстрелу в октябре 1907 года, жандармами, местных жителей в словацком селении Чернова близ Ружомберока…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.