Вспыльчивый барон Кенинг. Книга 1 - [27]

— Господин. Прошу вас, зажгите погребальный огонь. Это было бы честью для всех нас, — к нему опять обратилась та женщина, говоря по-видимому от всех остальных. Остальные женщины и дети просто глядели на молодого борона, чьи руки были теперь обезображены множеством сильных ожогов и наросших корост.

Вальтер же не стал отвечать, просто протянув руку. Основание кроды моментально вспыхнуло, подчиняясь воле ифрита, и погребальный костёр вскоре жарко запылал, начав лизать своими рыжими языками трупы людей.

Вальтер ещё долго стоял здесь, провожая свою женщину в последний, посмертный путь. Стоял, глядя в жаркий огонь, и даже не заметил, как одежда его начала медленно тлеть. Глядел как исчезает сперва её одежда и волосы, а после и плоть обращается в угли. И лишь когда даже кости Люсиль истлели в жарком огне, он наконец отмер. Развернулся и пошёл твёрдым шагом к избе.

Пусть и была уже кругом глубокая ночь, но ему было ещё с кем серьёзно поговорить!

Глава 12

Пленник лежал почти там же, на полу, разве что сдвинувшись на полметра. Как и ожидалось без ног и с одной покалеченной рукой он совсем не мог двигаться. Конечности, к слову, обнаружились там же, где и было сказано. Вместе с пятёркой мальчишек лет восьми-двенадцати, во все глаза следивших за пленником. Кто-то из них держал в руках маленький нож, кто-то ржавый молоток, а один самый маленький шило приготовил. Костяное. Гвардейцы юные, мать его за ногу!

— Все вон. И благодарю за службу, — отправив детей на улицу, Вальтер подошёл к калеке.

— Уйди! Не трогай меня! Кто ты такой? Ты демон?! Где мои ноги, ублюдок?! Верни меня отцу — он даст хороший выкуп! Отвечай, сучий потрах! — хрипел молодой мужчина, весь потный от боли и пережитого страха. Ладно хоть не обоссался, и то хлеб.

— Ты же сам меня искал, — поставив упавший стул спинкой вперёд, барон Кёнинг присел на него, свесив израненные руки перед собой. Внутри избы, окна которой после взрывной волны выбило начисто, было уже очень темно, и говорившие скорей угадывались по смутным силуэтам, чем были видны.

— Темно тут. Давай подсвечу.

Руки Вальтера засветились, обратившись в сплошную массу белого света. Курт зажмурился на минуту, с трудом проморгался сквозь слёзы, и, наконец, как следует рассмотрел хозяина этой земли. Барон Кёнинг совсем не был похож на беспутного юнца, погрязшего в похоти и вине, как о нём говорили по всей столице. Его лицо, а главное глаза, принадлежали скорей суровому воину, убивавшему походя. А руки и вовсе больше подходили какому-нибудь монстру! Безобразные в своих ожогах и волдырях, способные порождать жуткой силы огонь и чистейший свет! Курт никогда ещё не слышал о подобных магах. Все пироманты трёх империй владели куда более скромными силами, а их способности были известны наперечёт!

— Фу! Дом всё ещё весь в ошмётках от того старика, — оглядевшись, Вальтер понял, что так и не очистил как следует это место. Труп тот бабы выскребли, и наверняка где-нибудь зарыли в выгребной яме — с них станется. А вот кровь и прочее уже не успели убрать. Прогнав волну белого пламени по помещению, он заставил пленника дёрнуть головой от испуга. К счастью это же заставило его наконец заткнуться.

— Да не трясись ты так. Ты всё равно умрёшь. Ты это знаешь, я это знаю, мои холопы это знают. Так чего зря нервничать? — взглянул он в янтарные глаза, переполненные ужасом.

— Ты барон Вальтер Кёнинг?

— Верно, я барон Кёнинг, изгнанный из рода графа Кёнинга. Как видишь, моя слава была несколько преувеличена, — развёл он светящимися руками, — Попытайся ты убить только меня, я бы тебя может и сдал бы отцу за деньги — финансы мне будут не лишними. Всё ж таки и шуму так будет поменьше, и не особо выделился бы среди остальной высокородной швали империи. Но ты посмел тронуть её, надругавшись над ней. И потому судьба твоя будет жуткой.

Лицо Вальтера сейчас не излучало никаких эмоций. Ни гнева, ни обиды, ни даже омерзения. Просто уверенный взгляд человека, привыкшего решать чужие судьбы. Так мясник на скотобойне выбирает следующую жертву, оценивая её упитанность и нагулянный жирок. И этот взгляд вкупе со всеми продемонстрированными способностями наконец сломал волю Курта, державшуюся из последних сил.

Лишившись людей, конечностей, и даже свободы, было непросто сохранять остатки достоинства.

— Вальтер, не надо… не убивай меня. Пожалуйста! Ты же дворянин! Где твоё милосердие к поверженному?

— Милосердие? — приподнял он одну бровь, — Милосердие — это дар, награда! А я не одариваю недостойных. Ведь она тоже просила не делать этого. Умоляла не трогать её. Да?

— Я… я прошу… (!)

— На хуй твои извинения! — вспылил юноша, вскочив на ноги. Стул из-под него рухнул, и его голова вновь запылала словно костёр. Гнев был слишком близок по своей природе к сути ифрита, а оттого имел самый живой отклик в его душе.

Не говоря больше ни слова, боясь, что он прикончит этого ублюдка в порыве эмоций, Вальтер быстрым шагом скрылся на улице. Подозвал Щепку, схватил тяжёлую кожаную седельную сумку, и вместе с ней вернулся обратно.

Расстегнув ремешок, Вальтер высыпал на пол рядом с пленником десятки небольших кусков обсидиана, прошедшего очистку. Он собрал их на всякий случай, решив поэкспериментировать с артефактами, основанными на его силе. И сейчас они будут как нельзя кстати.