Вспомнить, нельзя забыть - [73]

Есть другие, ярче и нужнее.

Говорю о них я той стране,

Той стране, что сердцу всех роднее,

Поберечь бы надо их, живых,

От нужды, от злобы, от печали.

И совсем не важно, чтобы их

После смерти славой увенчали!

Да кому ж я говорю, кому?

Тем, кто ныне Пушкина лелеет?

Нужно это мертвому ему?

А живых никто не пожалеет…

Думаю: такие же они,

Лучше люди и сейчас не стали.

Если Пушкин жил бы в наши дни,

То его бы снова расстреляли!..

11 февраля 1937 г.

ДВА КРЫЛА

Одиночество и бесстрашие рядом,

Словно два неизменных друга.

Это что, «в рядах» да «с отрядом»

Повстречаться с людскою вьюгой!

Это что! Ты один попробуй

Устоять под напором резким,

Повстречавшись с людскою злобой

Чтоб один… Чтобы было не с кем

Говорить о том, что дороже

Для тебя и жизни и счастья.

Чтоб кругом не лица, а рожи,

Чтоб вокруг не страхи, а страсти!

Напряженьем души и тела

Ты на жизнь завоюешь право.

И над грозным твоим уделом

Зашумит недобрая слава.

Одиночество и бесстрашие рядом.

Два крыла, две незримых силы,

С двух сторон для сердца ограда,

Чтоб оно бестрепетным было.

2 ноября 1936 г.

ЗА РОГАТИНУ!

Тяжело с побежденными быть,

Тосковать об утраченной силе,

Но упрямо желать победить

И бороться, пока… не убили!

И обида заставила вновь

Обрести и решимость и твердость,

Взбаламутила русскую кровь,

Возмутив Московитскую гордость!

И, с тоской в помраченных глазах,

Но с нестынущей волей к победе.

Даже… Еле держась на ногах…

За рогатину! И на медведя!!

31 июля 1936 г.

РЕШИМОСТЬ

Пусть колышется дым папиросный.

Устремясь, не тускнеет в дыму

Неподвижный мой взор, безвопросный,

Пронизав безответную тьму.

В облаках папиросного дыма

Снова труд, над которым сгорю.

Вновь о самом святом и любимом

Я с людьми по ночам говорю.

Ничего, что вчера еще ропот

Буйно рвался из сердца и рос,

Что вчера мне нахмуренный опыт

Незабвенные раны нанес.

Видит Бог, появилась недаром

Серебристая прядь на виске.

Суждено ль мне упасть под ударом

С заготовленным камнем в руке?

Поднимусь! С головою разбитой

И с расколотым сердцем в груди…

Ни пощады не жду, ни защиты, —

Голод, холод и враг впереди…

Поднимусь, чтоб не быть дезертиром…

Чтобы снова стоять часовым

На границах Прекрасного Мира.

Где родился я крепким таким!

13 января 1937 г.

МИР ОСОБЫЙ

Улыбнулась увядающим цветам.

Снова комнатка такая же, как там,

Снова люди с разговорами о ней,

О любимой грозной Родине моей.

Вновь на пишущей машинке дробный стук.

Вновь, глаза прищурив, зорко: это друг?

Это враг. А это — так, ни то, ни се.

Вновь работа дни и ночи. Вот и все.

Снова строки о России и о том,

Что добиться можно многого трудом.

Душу надо, надо молодость отдать.

Чтобы Родину и жизнь завоевать!

Нищета, борьба, опасность… А потом

Мы состаримся спокойно и умрем.

Мир особый наш — Россия — расцветет,

И, быть может, нас когда-нибудь… поймет.

В нашем лагере живется тяжело…

Нас предательство в трущобу завело.

Но предатели умрут. Из тупика

Уведет нас только Русская рука!

У чужих дверей напрасно не стучи.

Безысходность? Одиночество? Молчи!

Мир особый — зори, бури и гроза —

Наша Родина взглянула нам в глаза!

24 января 1936 г.

ЖИЗНЬ ИДЕТ…

Жизнь идет

Таким неровным шагом,

Без дорог идет, по целине.

Напролом

Ведет ее отвага

По чужой и воле и вине.

Виноваты в этом

Наши годы,

Наши годы — злые бунтари;

Наши дни —

Невольники свободы,

Мятежей российских главари!

Жизнь прошла,

О трупы спотыкаясь,

Обжигая злобой и тоской.

Жизнь прошла…

Но я ни в чем не каюсь,

Пусть не «со святыми упокой».

Пусть покой мой

С грешными и злыми,

С теми, кто врагов рубил с плеча.

Грех наш в том,

Что были молодыми,

Грех наш в том, что жили сгоряча!

Может быть,

Потом придут потомки,

Лучше нас, умнее в сотню раз;

Развернут

Истлевшие котомки,

Что с собой таскаем мы сейчас.

Развернут,

Качая головами,

Разорвав истлевшие ремни:

Чья-то жизнь…

А это чье-то знамя…

Это чьи-то горестные дни…

Жизнь идет,

Спеша и спотыкаясь,

Напрямик по жестким пустырям.

Жизнь идет,

Но я ни в чем не каюсь

И ее без боя не отдам!

8 марта 1936 г.

ГОРДОСТЬ И РАБОТА

Тосковать не стоит по-пустому,

Жизнью ты обманут не впервой.

Чтоб прогнать сердечную истому, —

Ты встряхни упрямой головой!

Есть на свете гордость и работа,

Крепко научившие тебя —

Улыбаться людям с эшафота,

Никого на свете не любя.

Не беда, что снова чье-то жало

Ядом отравило жизнь твою,

Что к стене нужда тебя прижала,

И стоишь ТЫ снова на краю

Пропасти. И треплет ветер локон

У виска. Над пропастью… Ну, что ж!

Смотрят любопытные из окон,

Ждут, что ты, наверно, упадешь.

Не дождутся! Чтоб их черти взяли!

Улыбнись насмешливо и зло,

Чтоб чужие люди не узнали,

Как тебя тоскою обожгло.

Коль душа в болоте не увязла,

То на крыльях к высоте рванись!

Выше, выше! Этим людям назло

Кречетом над ними закружись.

Есть на свете гордость и работа.

А в последний час твой не забудь

Улыбнуться жизни с эшафота,

Чтоб врагов улыбкой обмануть…

4 сентября 1936 г.

ПОСЛЕ РАБОТЫ

Написано. Пришла опустошенность —

Расплата за подъем и за полет.

Благодарю за эту обреченность,

Которая к бессмертию ведет.

За остроту и горечь русской боли,

За вечный ритм стихов в моей груди,

За царство звуков — милую неволю,

За нищету и славу впереди

Благодарю! И Бога и Россию

За то, что дали жизнь и милый труд,

И тех людей и те пути простые,

Которые на смерть меня ведут, —

Благодарю! Пускай на этом свете