Вспомнить, нельзя забыть - [71]

И за чьи-то персидские брови!

Посмотри, не с пустым ли седлом

Чья-то носится лошадь по полю?

А седок? Ты не думай о нем,

А спасай свою душу и волю.

За Тюменью гайдучья трава.

Вдаль глядели наместничьи очи.

На губах застывали слова

В одинокие темные ночи.

Конь от родины нес навсегда.

Перед будущим не было страха.

Только низко в пути иногда,

К черной гриве склонялась папаха…

19 октября 1936 г.

ЛУЧШИЙ ПОЭТ

Прошлого нетающие льды

Взгромоздили за плечами горы.

Вкус во рту тюремной баланды.

Смертников усталых разговоры.

За решеткой, в духоте, в крови

Губы сжав решительней и строже

Думать молча: даже здесь — живи

За науку платят и дороже…

В городе тогда цвела сирень.

Месяц май был нежный и красивый

Часовой в фуражке набекрень

Под окном расхаживал лениво.

Уголовник бровь тебе рассек…

А ночами гулким коридором

Проходил высокий человек

Поступью тяжелой командора —

И тебе казался он стальным,

Командором в старой гимнастерке.

Воздух, колыхавшийся за ним,

Был пропитан запахом махорки.

Памятка осталась — тонкий шрам

Над твоей изогнутою бровью.

Почему же все, что было там,

Вспоминаешь ты почти с любовью?

Прошлого нетающие льды…

Чей-то шаг по коридору гулкий.

Вкус тюремной кислой баланды.

Звон ключей и оклик: «на прогулку!»

Дорого? А знаешь, почему?

Молодость была твоим поэтом:

Все она — и муку и тюрьму —

Осияла розоватым светом.

17 августа 1936 г.

ЧУЖАЯ ШКОЛА

Каждый день учусь, как ученица;

Тяжко нынче лень одолевать

И суметь кому-то подчиниться,

Чтоб потом уметь повелевать,

Закалить расхлябанную волю,

Чтобы стала ясной голова;

Чтоб потом из гордости и боли

Вырастали мысли и слова;

Чтобы там, в Париже или Праге,

Несколько измученных людей

Прочитали строчки об отваге

И о силе Родины моей.

Приходилось — и сейчас бывает —

Спорить, плакать, злиться, угрожать!

Спорить с теми, кто изнемогает

И мешает жить и побеждать.

Молодая легкость и небрежность,

Нелюдимость прежняя моя

Переплавилась в большую нежность

К людям, не покинувшим меня.

Каждый день учиться и учиться,

Без унынья, без нытья, без драм.

Все, чему научит заграница,

В будущем я Родине отдам!

19 мая 1935 г.

БРОДИТ ЛУНА

Бродит устало по небу луна.

Молча стоит человек у окна.

Пристально смотрит сквозь стекла во тьму,

Тяжко, должно быть, сегодня ему.

Холод стекла для горячего лба.

Злое лекарство для сердца — борьба.

День для работы. А ночь — у окна.

Бродит устало по небу луна.

Думать, сутуло к окну прислонясь:

«Грязь на земле, невылазная грязь!

Зря на позорище я отдаю

Молодость, нежность и волю свою.

Грех несвершенный приму на себя.

Жизнь проживу, никого не любя;

Тяжко мне, зрячему, падая в грязь,

Думать ночами, к окну прислонясь…

Господи, в этом ли правда Твоя?

В этом ли ужасе жертва моя?

На переломе и жизнь и судьба.

Холод стекла у горячего лба…

Шепчут платаны за темным окном

Лживую сказку о счастьи чужом.

Где-то далеко родные края…

Господи, в этом ли правда Твоя?»

Бродит устало по небу луна.

Молча стоит человек у окна.

Вздрогнули плечи. От сырости? Да!

Падает с темного неба звезда.

Может быть, где-то и кто-то другой

Так же вот мучился ночью глухой,

Так же часами стоял у окна…

Бродит устало по небу луна…

15 сентября 1936 г.

БЕЗ ПЕЧАЛИ

Ты не будешь об этом ни с кем никогда говорить,

Потому что земная любовь

Только ранит и мучит.

Надо завтра упорно работать и холодно жить.

Пусть работа и горечь

Спокойствию душу научат.

Ты не будешь ни с кем никогда о любви говорить…

Золотясь, догорают закаты былого вдали.

За столетьем столетье —

Идут невозвратные годы.

Можешь требовать хлеба у черной жестокой земли

Ты же просишь, безумец,

Зачем-то любви и свободы?

Невозможного требуешь ты от людей и земли.

И, тоскующе вскинув к высотам нездешним глаза,

Запрокинув лицо, ты кричишь

Равнодушному небу:

«Почему надо мною всю жизнь грохотала гроза?

Ничего я не видел еще

И нигде еще не был

И не встретил ни разу на свете родные глаза»…

Ты не будешь об этом ни с кем никогда говорить

И напрасно, так долго

Другие об этом кричали.

Если только ты хочешь спокойно и радостно жить

Без ненужной тревоги.

Без терпкой и страстной печали,

То не будешь ни с кем никогда о любви говорить.

15 июля 1936 г.

И СИЛУ НЕ ПРОСТЯТ

Зачем ты смотришь в темный вечер

С таким отчаяньем в окно?

Вся жизнь прошла, а вспомнить нечем.

А дальше… дальше, все равно!

С таким отчаяньем предельным,

С таким презреньем ко всему,

С усмешкой над трудом бездельным,

С вопросом гневным: «почему?»

Стоишь ты в этот вечер темный

Одна у темного окна,

Собаке нищей и бездомной

Своей трагедией равна…

Душа полна непоправимой

Тоской. Ты горьким «ни к чему»,

Перечеркнула труд любимый,

Отдав всю молодость ему.

И с этой складкою упрямой,

Прорезанною меж бровей,

Осталась ты все той же самой,

Но стала старше и сильней.

На силу есть чужая сила!

Душа ли… кости ли хрустят?..

Но те, в ком все живое сгнило,

Тебе и силу не простят…

6 октября 1936 г.

ТРУДНО

В жизни кто из нас не ошибался?

Кто из нас не падал на пути?

Кто из нас в тоске не надрывался,

Что нельзя по-своему цвести?

И за то, что хочется иначе

Жить, работать, верить и любить,

И за то, что с каждой неудачей

Тяжелей и горестнее жить, —

Дай нам, Боже, тишины немного,

Простоты и нежности пошли,

Теплым солнцем озари дорогу

Дерзновенной грешницы-земли!

Чтобы нам над нашим счастьем малым