Вспомни меня - [38]

– Это не я! Я не убивала! – Оттянув вниз воротник, я показываю синяки. – Смотрите! Не сама же я себя душила! На меня напали!

– Следов пальцев нет, – замечает Роулинсон, кивая на мое горло. – Мы не можем сказать, чьих это рук дело – мужчины или женщины.

– Руки здесь ни при чем. Он обхватил меня локтем, сзади.

– Или она, – со значением подчеркивает Роулинсон.

Оба смотрят на меня, следя за моей реакцией.

Я сглатываю. Неужели они думают, что это могла сделать моя сестра?

– Джоанна никогда бы не причинила мне вреда, – едва слышно выдыхаю я.

– Какая-нибудь стычка, драка, она вас душит. Вы в панике хватаете нож. Трагическая случайность. Самооборона. Вас можно понять. Вы защищались, ничего другого вам не оставалось.

– Нет! Все было не так! На нас напал мужчина! Джоанна что-то о ком-то выяснила и не знала, что делать, я же говорила!.. – невнятно лепечу я. Слова натыкаются друг на друга, во рту пересыхает так, что больно глотать, мозг вот-вот взорвется от перенапряжения.

– Что именно она выяснила, Сара?

– Понятия не имею. Она не сказала. Но я вам говорила: у нее на работе есть какой-то Алекс, из начальства. Джоанна его терпеть не могла, всегда добавляла, что он козел.

Нур криво улыбается:

– Такие у всех на работе есть, Сара.

Роулинсон гневно сдвигает брови, видимо, приняв шпильку на свой счет.

– И еще Саймон. Он как-то странно и внезапно исчез из ее жизни, а сейчас, я знаю, вернулся, потому что у калитки есть букет от него.

– Да, мы пытаемся с ним связаться, – говорит Нур, нахмурившись. – Однако цветы на самом деле привез местный флорист, на глазах у наших сотрудников.

– А…

Значит, Саймон может быть и ни при чем? Прочитал новость в Сети и заказал цветы из своего далека? Деньги у него водятся, он всегда швырял их направо и налево.

– Сара, – вновь привлекает мое внимание Нур. – Мы получили предварительные результаты вскрытия. Теперь нам точно известно, что именно нож был орудием убийства, и мы можем больше сказать о колотых ранах, ставших причиной смерти.

Я сглатываю, понимая, что последует. Предчувствие черной тучей плывет в мою сторону, накрывая землю тенью.

– Царапины на лице Джоанны совпадают с образцами содержимого из-под ваших ногтей. Характер ран показывает, что преступник – левша. Направление и сила ударов, по мнению патологоанатома, свидетельствует, что они могли быть нанесены женщиной вашего роста и телосложения.

– Я понимаю, к чему вы ведете. Хотите сказать, что это сделала я.

Нур не отвечает. Она хочет, чтобы я сама начала говорить и объяснять, почему все указывает на меня. Такое вообще законно? Может быть, мне нужен адвокат? Только откуда его сейчас взять? И не будет ли это равносильно признанию вины?

– Меня пытаются подставить. Убийца – мужчина. Видимо, он знал, что я левша и не распознаю лица. Он создал от моего имени страницу в «Фейсбуке» и понаписал там всякого, чтобы это выглядело как очередная стычка между нами.

Я сама осознаю, как дико и невероятно звучат мои слова.

– Очередная? – переспрашивает Нур негромко.

– Вы знаете, о чем я. Вероятно, ему было известно, что у нас непростые взаимоотношения. Но это не значит, что я ее убила!

Последнее я уже выкрикиваю, падая на стул и отчаянно теребя в руках кухонное полотенце. Господи, если бы я только знала, что мне припомнят каждую нашу размолвку, лишь бы повесить на меня всех собак, я бы рта никогда в жизни не раскрыла! «Не можешь сказать ничего хорошего, лучше промолчи», – снова явственно доносится голос матери.

– Поверьте, это правда. Кто-то пытается выставить меня убийцей Джоанны.

– Кто мог бы пойти на такое, Сара?

– Я не знаю, не знаю! – рыдаю я, чувствуя себя жалкой и беспомощной. Кому я так насолила? Я ведь практически ни с кем не общаюсь.

Нур придвигает стул и садится напротив так, что наши колени почти соприкасаются. Она заговаривает негромким, мягким, но очень убедительным голосом:

– Сара, если так, то это крайне изощренное, дерзкое и тщательно спланированное преступление. Театральность выдает явного психопата, в то же время способного просчитывать все заранее на много ходов вперед. Ему известно о вашем состоянии и взаимоотношениях в семье. О том, что в доме нет никого, кроме двух женщин. Этот человек убивает вашу сестру, чтобы вас за что-то проучить. А теперь подумайте и скажите мне, знаете вы кого-то, кто подходил бы под мое описание?

Я медленно качаю головой. Она права: если сложить все вместе, получается полный бред, совершенно невероятный и неправдоподобный. Может быть, это действительно всего лишь мои фантазии? Может быть, мне опять стало хуже? Может быть, я и вправду убила свою сестру?

– Бритва Оккама, – влезает вдруг в разговор Роулинсон. – Самое простое решение обычно оказывается верным. Послушайте себя и задумайтесь, почему мы вас обо всем этом спрашиваем. И, возможно, вам пора уже подыскать адвоката.

Он-то не сомневается, что убийца я. Значит, все, сейчас меня арестуют?

– Я этого не делала! – умоляюще говорю я, глядя на Нур. – Пожалуйста, вы должны мне поверить. Посмотрите, ну разве я могла сама себя так избить?

Кажется, только следы моей крови и травмы пока еще оставляют какие-то сомнения и удерживают полицию от предъявления мне формальных обвинений в убийстве сестры. Нур еще раз напоминает мне, что я не должна уезжать из города. Расследование продолжается, рассматриваются все варианты. На пороге она оборачивается и изучающе смотрит на меня.