Вспоминая о нас - [2]

— Тина, — ответил Адам. Я уставилась через окно на пустующую детскую площадку в парке через дорогу. — Это была Тина.

— Кто такая Тина?

— Она просто старый друг. Мы выросли по соседству. Она приезжала на выходные к друзьям из нашей школы, с которыми я вместе учился в колледже. Вот и все.

Вот и все. Всего лишь три слова, которые каждый раз звучат так унизительно. Это значит, что все, что мне снится или, что я вспоминаю, это либо выдумка, либо не полная картина того, что на самом деле происходило. Это значит, что я идиотка, раз верю им, а не своему парню, который любит меня. Во всяком случае, мне так было сказано.

Может быть, я бы им поверила, если бы помнила Адама.

— Эми, тебе стало легче от того, что ты услышала?

Я пожимаю плечами и скрещиваю руки у себя на животе, вздрагивая, когда мышцы вдоль медленно заживающей раны на правой сторое напрягаются. Ничто не заставляет меня чувствовать себя лучше, потому что я не помню ничего, что произошло за последние два года. Я понятия не имею, врет он или честен со мной.

— Все нормально.

— Нормально? — в голосе Адама слышится гнев. Он разминает пальцы на руках и проводит ими по бедрам, после чего опускает голову, встряхивает ею раз или два и громко выдыхает.

Келси продолжает твердить мне, какой он замечательный, терпеливый, веселый, умный и бла-бла-бла. Я выслушиваю это на проятжении нескольких недель и, честно говоря, уже устала. Все, что я вижу, когда смотрю на него, это разочарование и гнев, смешанный с некоторой болью.

— Мы закончили? Я хочу домой, — у нас осталось еще минут двадцать до конца сеанса, но от них никакого толку.

Последние несколько недель мне то и дело говорят, что моя память может вернуться в любой момент. Перед тем как я покинула больницу, мой невролог доктор Хейсен сказал, что память может возвращаться постепенно со временем.

Или все, что я забыла за последние два года, может стремительно обрушиться на меня, как лавина, за долю секунды. После этих его слов, единственное, о чем я могла думать — чтобы это не случилось в тот момент, когда я буду за рулем. Такой вариант не выглядит особо безопасным, когда на твой мозг обрушивается тонна воспоминаний. Тем более, думаю, что свою долю аварий я уже перевыполнила на всю жизнь.

Я думаю, было бы лучше, если бы это произошло в период бодрствования. Вместо этого, память возвращается ко мне постепенно в качестве сновидений, и я не могу быть уверена, что правда, а что нет, пока не расскажу о них своему новому психотерапевту, разбирая все снова и снова.

Как, черт возьми, я должна понять, правдивы ли они?

И как я должна верить парню, который все мне объясняет? Он может и одет прилично, и живем мы вместе, но каждый раз как я закрываю глаза, я вижу совсем другую версию его, нежели все остальные в течение дня.

И что, черт подери, я должна со всем этим делать?

— Есть еще кое-что, перед тем как ты уйдешь, Эми, — доктор Джеймисон улыбается. Она всегда улыбается, независимо от того, что говорит. Ей нужно попробовать побыть под кайфом. — На этой неделе у меня для тебя есть задание.

Я приподнимаю бровь, придерживая свою сломанную загипсованную руку здоровой.

— Я хочу, чтобы ты задала Адаму один вопрос о том, что вы, ребята, делали в первый раз.

Адам наклонил голову.

— Первый раз? — его щеки покраснели, думаю, он засмущался.

Конечно же, он подумал про секс. Похоже, это единственная вещь, о которой парень из моих снов думает.

Миссис Джеймисон улыбается.

Я нахмурилась.

— Про любой первый раз. Первое свидание. Первый телефонный разговор. Что угодно. Просто спроси его о чем-нибудь, что ты бы хотела знать.

— Хорошо, — я пожимаю плечами и опираюсь на здоровую ногу. На этой неделе мне наложили подвижный гипс на левую ногу, и теперь мне двигаться стало легче, но все равно, под конец дня становится некомфортно.

— И я хочу, чтобы ты поверила в его ответ.

Я скорчила лицо. Как я должна верить человеку, которого совсем не знаю? Доверие не возникает само по себе, только потому, что вы так сказали. Оно рождается в процессе отношений. А учитывая то, что мне снилось, если у нас и были какие-либо отношения, они были, по меньшей мере, непродуктивными.

— Ладно, — я развернулась, чтобы уйти и Адам встречает меня у двери офиса, придерживая её для меня открытой, чтобы я могла прихрамывая пройти. Когда я прохожу мимо, его рука касается нижней части моей спины и я отшатываюсь от него. Вздыхая, он проходит сразу за мной. Если бы я повернулась и посмотрела на него, я бы увидела, как он качает головой. Я знаю это потому, что видела, как он делает это раз за разом за последние три недели.

Оставляя его записать нас на прием в четверг, я выхожу на улицу. Воздух снаружи свежий, пахнет наступающим летом, и я улыбаюсь, вспоминая, сколько времени провела в лесу, бродя по тропам, лазая по скалам и сплавляясь сквозь горы неподалеку от Денвера. Я прожила всю свою жизнь в пригороде Денвера и всегда думала, что лучше места для жизни нет на свете.

Руку пронизывает тупая боль, и я закрываю глаза. Откинув голову на черный Хайлендер Адама, я думаю о том, что не смогу заняться ничем подобным этим летом. Во всяком случае, пока мне не снимут гипс и не заживут раны.