Всплыть на полюсе! - [9]

Война их разлучила. Максимов изредка вспоминал о Шувалове, но не узнал, где он. Что он мог погибнуть — об этом Максимов старался меньше всего думать, ведь парень был молодой, сильный, даже невозможно было представить его мертвым. Все больше суровые военные будни вытесняли мысли о прошлом, воспоминания и даже образы людей, с которыми когда-то вместе служили. Война становилась единственным смыслом жизни, с ней были связаны самые сильные переживания. Все остальное, что происходило до войны, казалось не настоящим, не главным. Милое, приятное, но не главное в жизни.

Вот почему встреча с Шуваловым на Северном флоте была для Максимова совсем неожиданной.

В тот день Максимов возвращался на корабль поздно вечером. Едва он вступил на палубу, перед ним выросла фигура в коротком полушубке, ушанке, надвинутой так низко на глаза, что и лица-то было не разобрать. Парень вплотную подошел к Максимову и спросил тихо:

— Не узнаете, товарищ командир?

Он сорвал с головы шапку, и тогда Максимов узнал. По глазам узнал. Потому что все остальное было незнакомое: темные волосы, гладко выбритые, до синевы, скулы, взрослое, возмужавшее лицо. Сейчас оно смеялось, и глаза, темные, смешливые, смотрели ласково.

— Шувалов?

— Так точно!

Максимов не сдержался, обхватил его за плечи и повел в каюту.

— Не чаял я, товарищ командир, когда-нибудь свидеться. А вместе с тем не терял надежды…

— Откуда ты, Василий? Когда прибыл? Как дела вообще? Мать здорова? Рассказывай все как есть…

Максимов спрашивал наперебой, он был слишком взволнован этой встречей. И так же, перемежая свою речь восклицаниями, отвечал ему Шувалов.

— С Балтики я. Из Таллина отступали, тонул, чуть богу душу не отдал. За мину схватился, верите ли, товарищ командир. Всю ночь на ней продержался. Она и спасла мне жизнь. А мамаша погибла. Нету. А вы-то как?

— Да я, вот видишь… Живу, воюю. Что ж, служить вместе будем? Хотя ты уже старшина, у меня и должности для тебя подходящей нету.

— Товарищ командир?..

— Ладно. Найдем что-нибудь подходящее…

Так снова начали служить вместе Максимов и Шувалов. И если бы не Зайцев, молодой, неопытный командир корабля, Максимов никогда не согласился бы остаться в этом походе без Шувалова.

Максимов пришел на «ТЩ-205», Зайцев обрадовался. Ему было приятно показать корабль Максимову, а команде свои отношения с комдивом, дружеские, никакого барьера, разделяющего этих разных по званию и должности людей. Конечно, он не собирался публично демонстрировать дружбу, но был очень рад всякому ее проявлению и ценил доверие, которое оказал ему старший товарищ.

За недолгое время он узнал и привязался к своему кораблю. Разбуди его ночью — и он на память мог перечислить запасы горючего, смазочных, продовольствия, доложить, в каком состоянии снарядные погреба, водоотливные средства.

Страсть Зайцева к чистоте и порядку стала очень быстро нарицательной, над ней офицеры подшучивали, как над слабостью в общем умного и достойного человека. Для Зайцева порядок на корабле был не просто отсутствием грязи, но и олицетворением власти человека над предметами и людьми, способности человека управлять ими. Он был убежден, что, если он может добиться, чтобы его корабль сверкал как стеклышко, значит, в его власти, чтобы машины и оружие работали безотказно и люди были послушны ему.

И вот теперь он водил Максимова по отсекам, и тот не мог не порадоваться хорошему содержанию корабля и такой же организации службы. Потом они прошли в командирскую каюту, и Максимов сел в кресло и спросил:

— Ну как, обжился?

— Да, привыкаю понемногу.

— С командой ладишь?

— Вполне.

— Я спрашиваю потому, что в море, в бою, очень важно чувствовать себя спаянным с людьми. По принципу: один за всех, все за одного…

Зайцев был уязвлен замечанием.

— Слушай, ты объясняешь прописные истины. Я ведь тоже кое-что повидал, — сказал он и подумал о том, что Максимову даже не снилось такое плавание, какое совершил он. Полтора месяца в море! Двенадцать тысяч шестьсот миль — это что-нибудь да значит!..

— Ты не прими за обиду мои слова. Я просто основываюсь на своем опыте, — миролюбиво отозвался Максимов и спросил: — Как твой помощник?

— Не ожидал от тебя такого сюрприза. Слушай, Миша, забери его куда-нибудь подальше, противно мне с ним дело иметь.

Максимов замотал головой.

— Сие не в моих возможностях, Как тебе известно, сослуживцев не подбирают по нашему вкусу.

— Благодарю. Твой намек понятен…

— Пока идет война, будь добр, эмоции держать на цепи…

Теперь они говорили о походе.

— Я, признаться, не спокоен, — сказал Максимов. Он отвернулся от Зайцева, и тот видел только его широкую спину. — Три тральщика маловато… Да к тому же одним из них командует офицер, только-только начинающий свой боевой путь. — Максимов добродушно улыбнулся. — Ну да не в первый раз тебе в море.

— И не в последний, — добавил Зайцев.

— Будем надеяться, что не в последний. — Максимов повернулся, протянул Зайцеву руку. — Будь здоров!

— Счастливо.

— Выходим в двадцать два ноль-ноль.

— Слушаюсь.

Короткие прерывистые авральные звонки разносились по кораблю.

Максимов следил за часами.

Время сниматься со швартовов.