Вскрытие. Суровые будни судебно-медицинского эксперта в Африке - [6]

Процитирую Холмса: «Пусть исследователь начнет с решения более простых задач. Пусть он, взглянув на первого встречного, научится сразу определять его прошлое и его профессию. Поначалу это может показаться ребячеством, но такие упражнения обостряют наблюдательность и учат, как смотреть и на что смотреть. По ногтям человека, по его рукавам, обуви и сгибе брюк на коленях, по утолщениям на большом и указательном пальцах, по выражению лица и обшлагам рубашки – по таким мелочам нетрудно угадать его профессию»[13][14].

Этому методу рассуждения трудно научить, хотя его возможно освоить. И мертвые, и живые могут многому нас научить.

Однажды я предсказал развод женщины, основываясь на ее внезапной и радикальной смене прически, и знаю по опыту, что многим самоубийствам женщин среднего возраста предшествует эта перемена.

Прическа женщины – один из ее самых важных физических атрибутов. Серьезное изменение может указывать на какой-то неразрешенный внутренний психологический конфликт. В одном из таких случаев женщина горько жаловалась на неудачный брак и подала на развод. Ее нашли мертвой после того, как она выпила «молочный коктейль» из измельченных лекарств. Незадолго до этого она резко изменила прическу. Вот почему я советую мужчинам очень внимательно следить за прической своих жен или девушек.

Или возьмем следующий пример, когда я многое узнал, просто наблюдая за женщиной в очереди в магазине. Ее губы выглядели так, будто заживали после пчелиных укусов (ей делали инъекции ботокса), а кожа утратила естественный блеск (дама курила). По маркам одежды, которую она носила, я пришел к выводу, что у нее достаточно высокий уровень дохода. Ее осанка и вес дали мне представление о том, занимается ли она физическими упражнениями, и позволили относительно хорошо угадать ее пищевые привычки. Я также заметил множество параллельных шрамов от разрезов на запястье не ведущей руки, свидетельствовавшие о том, что в прошлом у женщины были попытки самоубийства.

Подобных тонких прозрений вы не найдете ни в одном из базовых учебников. Они относятся к скрытым аспектам человеческого поведения, о которых средний обыватель, кажется, блаженно не подозревает. Эти знания получаешь благодаря тому, что тебе посчастливилось оказаться в нужном месте и на нужной работе – в морге, в качестве судмедэксперта. Или, как я это называю, в слепом пятне человечества.

2 Мой последний живой пациент

Прежде чем стать судебным экспертом, я работал врачом общей практики. Я проходил стажировку в Кейптауне в Сомерсетской больнице и выполнял общественную работу в Пхалаборве в небольшой сельской клинике под названием больница Мафуты Малатджи. Несколько критических инцидентов за этот период помогли мне принять решение стать судмедэкспертом.

Первый произошел в феврале 2000 года, когда тропический циклон «Леон-Элин» принес порывистые ветры и проливные дожди на Мадагаскар, в Мозамбик и северо-восточные районы ЮАР. «Элин» до сих пор считается одним из самых разрушительных тропических циклонов сезона 2000 года.

В ту ночь меня вызвали в больницу Мафуты Малатджи к глубоко беременной женщине в связи с внутриутробной гипоксией плода. Шел сильный дождь. Я осмотрел женщину и убедился, что ей необходимо срочное кесарево сечение. Я позвонил своему напарнику по дежурству, которому еще нужно было доехать из дома до больницы. Женщина испытывала сильную боль, и состояние плода ухудшалось. Через некоторое время, поскольку напарник все еще не прибыл, я позвонил снова. Он сказал, что у него нет никакой возможности добраться до больницы: реки разлились и вышли из берегов. Я мог полагаться лишь на себя.

Той ночью разразился тропический шторм «Ирина». Словно в ловушке, я застрял в больнице на 200 коек, где провел два дня и две ночи, прежде чем потоп схлынул и я смог без риска для себя вернуться в город.

Я был единственным врачом в больнице. Еще было несколько медсестер.

Мы с двумя медсестрами провели кесарево сечение. Мне пришлось самому делать анестезию и операцию. В середине процедуры отключилось электричество, и мы продолжили работать при зажженных свечах. Я рад сообщить, что и мать, и ребенок выжили.

Эти два дня и две ночи прошли для меня как в тумане. Я занимался тем, что можно описать как «медицина в дикой природе», иными словами, делал все, что только можно, с тем, что есть под рукой. Эти двое суток я почти не спал. Не стоит и говорить, что то было сюрреалистическое, напряженное время, но я многое узнал о себе. И прежде всего уверенность в себе, которая появилась после этого испытания, была бесценна. Рядом не было никого, кто мог бы мне помочь, и не было эксперта, к которому я мог бы обратиться за советом. Мне просто нужно было составить план под мерцающим светом свечей. Размышляя об этих событиях, я все еще помню глубину своего страха и тревоги.

За те два дня многие люди попали в больницу с переломами от тропического шторма. Интересно, что те, кто жил в традиционных хижинах из глины и соломы, получили меньше травм, чем те, кто жил в самодельных лачугах из гофрированного железа. Это навело меня на мысль, что наши предки, вероятно, обладали большей мудростью, чем мы, современные люди.