Всеволод Сергеевич Семенцов и российская индология - [129]
Однако и та легкая скорбь, которая [бывает] при виде достижения вещью нового состояния, противоположного предыдущему, в существах, подобных человеку, не возникает; поэтому он говорит:
28. Непроявлено существ начало, проявлена их середина,
конец же их опять непроявлен; чему же здесь сокрушаться, потомок Бхараты?
Человек и прочие существа суть вещи существующие; однако у них, пребывающих каждое в своей природе, не воспринимается (не обретается) их предшествующее состояние, воспринимается среднее состояние в форме «человек и прочее» и [опять] не воспринимается их последующее состояние; поэтому здесь нет причины для сокрушенья (28).
Итак, даже [если принять] учение о телесности Атмана, нет причины для сокрушения; сказав об этом, он говорит, что труднодостижимо решение (определение) об Атмане и весьма редок тот, кто может созерцать, говорить, слушать [наставление] и учить на основании шастр об Атмане, превосходящем тело, чудном по своей природе.
29. Чудом один его видит,
чудом и говорит о нем иной,
чудом иной о нем и услышит,
но, и услышав, никто его не знает.
Обладающего такой [описанной выше] природой, вследствие гетерогенности — по отношению ко всем вещам, иным, чем сам он, — определяемого (установленного), словно чудом, [Атмана] из бесчисленных существ [лишь один] кто-то, многими подвигами счистив грехи и накопив благие [заслуги], видит. Подобный ему кто-то [иной] говорит [об Атмане] другому. Таким же образом кто-то [иной] [о нем] слышит. Но, даже услышав, ни один не познает его истинной (= установленной так, как это есть на самом деле) природы. Употребление слова «и» при упоминании видения (?), говорения и слышания выражает то, что сущностное видение, сущностная речь и сущностное слышание [об Атмане] встречаются редко [даже среди аскетов, уничтоживших свои грехи] (29).
30. Ни в одном из тел воплощенный никогда убит не бывает;
потому — обо всех существах сожалеть ты не должен, потомок Бхараты.
Этот воплощенный, будучи вечным, [пребывая] в телах всех, богов и прочих, не убивается с гибелью того или иного тела: так следует считать. Поэтому все существа, начиная с богов и кончая растениями, будучи даже неравны обликом, в силу своей описанной выше природы равны по сущности и вечны. Их неравенство, а также невечность относятся к телу (= ограничены лишь телом). Поэтому ты не должен сожалеть обо всех существах, начиная с богов; т. е. не только о Бхишме и т. д. (30).
31. Также и свой варновый долг соблюдая, колебаться ты не должен:
нет ведь для кшатрия ничего дороже, чем праведная битва.
Даже если начавшаяся битва душегубительна, ты, свой варновый долг соблюдая, колебаться не должен, [видя в ней нечто] подобное [жертвоприношению] «Агништома». Чем праведная — предпринятая на законном основании — битва, для кшатрия ничего дороже нет. Ибо [в Гите] говорится (см. 18.43). И в Агништоме, и прочих [жертвоприношениях] над [убиваемым] животным насилия не совершается, ибо шрути [по этому поводу] указывают, что вслед за оставлением ничтожного тела козла и прочего обретается более прекрасное тело и [даже] райское состояние: «Ты, поистине, не умираешь, невредимым ты пребываешь; легкопроходимыми путями богов идешь ты! Куда идут праведные, [куда] не идут злые, туда пусть поместит тебя бог Савитар!» (ТС 4.6.9.46 = ТБр 3.7.7.14) — так говорит шрути. Здесь же говорится, что умершие в битве приобретают более прекрасные тела: «Как одежды отлагая изношенные, человек берет новые…» и т. д. (2.22), поэтому, как в медицине [болезненное] действие инструментов и прочего совершается ради спасения больного, точно так же указано и относительно Агнишомы и прочих [аналогичных] случаев, [т. е. настоящего сражения] (31).
32. Словно внезапно представшую отверстую дверь рая,
счастливы кшатрии, Партха, получившие битву такую.
Такую битву, словно без усилий и беспрепятственно обретенное средство достижения Высшего счастья, счастливые — [словно] обладающие благими заслугами — кшатрии получают (принимают как некий ценный дар) (32).
33. Если же ты не вступишь в это праведное сражение,
То, свой варновый долг и славу отбросив, — грех приобрящешь.
Но если ты под действием заблуждения не вступишь в это начавшееся сраженье — а это есть твой, как кшатрия, варновый долг, — то ты, не совершая этой начавшейся дхармы и тем самым отбросив высшее счастье, [определяемое] как плод варнового долга, а также [добываемую в сраженье] высочайшую славу, — обретешь высший грех.
34. И люди тебя покроют бесславием безграничным;
для благородного же бесславие тяжелее [самой] смерти.
Ты не только потеряешь высочайшее счастье и славу — но люди все, высокого и низкого звания, покроют тебя безграничным — проникающим все времена и страны — бесславьем, говоря: «Партха, когда началась битва, испугался!» Тогда, если [спросят]: ну и что? Для того, кто был почитаем за свою доблесть, геройство, смелость и прочие [воинские добродетели], бесславие, рожденное [предположением] противоположного,
