Всевидящее око - [6]
Но это я опять излагаю свои более поздние наблюдения. А тогда, сидя на низком стуле, придвинутом к высокому столу, я, по правде говоря, видел только его лицо. Кожа полковничьего лица показалась мне маской, которая вот-вот сдвинется и упадет. Голова, взиравшая на меня с высоты, изрекла:
– Чрезвычайно рад с вами познакомиться, мистер Лэндор.
Нет, опять вру. Голова изрекла другие слова:
– Не желаете ли кофе? На это я ответил:
– Я бы предпочел пиво.
Воцарилась тишина с оттенком некоторой обиды.
«Неужто полковник Тайер – трезвенник?» – подумал я.
Но затем Хичкок позвал Патрика, а тот – Молли, которая поспешила в погреб. И вся эта человеческая цепочка была приведена в действие едва заметным движением пальцев правой руки Сильвейнуса Тайера.
– По-моему, мы с вами уже виделись однажды, – сказал полковник.
– Да, в Колд-Спринге, у мистера Кембла.
– Совершенно верно. Мистер Кембл очень высокого мнения о вас.
– Весьма щедро с его стороны, – улыбаясь, ответил я. – Мне в свое время удалось помочь его брату, только и всего. Но это было давно.
– Он говорил об этом, – сказал Хичкок. – Дело касалось каких-то жуликов, торговавших земельными участками.
– На Манхэттене полно тех, кто готов продать вам несуществующую землю. Беззастенчивые махинаторы. Думаю, эта порода не перевелась и сейчас.
Хичкок пододвинул свой стул к моему, а свечу переставил на стол Тайера, рядом со шкатулкой для документов, обтянутой красной кожей.
Мистер Кембл утверждает, что среди нью-йоркских констеблей[9] вы были живой легендой.
– Какой именно? – удивился я.
– Прежде всего, вас называли честным полицейским. Думаю, этого уже достаточно, чтобы стать легендой в нью-йоркской полиции.
Ресницы Тайера слегка опустились. Вероятно, то был знак одобрения.
– Мне думается, делать из живого человека легенду – не слишком похвальное занятие, – с максимальной непринужденностью возразил я. – И уж если говорить о чьей-то честности, нужно в первую очередь упомянуть вас и полковника Тайера.
Хичкок сощурился. Возможно, он пытался понять, не являются ли мои слова откровенной лестью.
– В числе других ваших достижений, – продолжал Тайер, – блестяще проведенный арест главарей банды «Парни рассвета». Они были настоящим проклятием для множества честных торговцев.
– Не стану отрицать.
– Вы также сыграли немаловажную роль в разгоне другой банды, именовавшей себя «Хлястиками».
– Увы, трусливые затаились, а те, кто посмелее, вскоре принялись за старое.
А еще, если я не ошибаюсь, вы прославились раскрытием одного крайне запутанного убийства, – как ни в чем не бывало продолжал Тайер. – Лучшие сыщики не брались за это дело. Я говорю о зверском убийстве молоденькой проститутки в «Елисейских полях»[10]. Правда, то место не относилось к вашей юрисдикции, мистер Лэндор.
– Зато жертва относилась. И убийца, как оказалось, тоже.
– Вы ведь сын проповедника, мистер Лэндор? И родом вы из Питсбурга?
– Можно считать, что так.
Приехали в Нью-Йорк, когда вам не было и двадцати. Пробовали штурмовать Таммани-холл[11]. Я прав? Но быстро убедились, что политика с ее партиями и коалициями не для вас. Как говорят, не «политический зверь» вы, мистер Лэндор.
Я не мог отрицать справедливости сказанного. Я чувствовал, что расту в глазах Тайера, как будто не он сам перечислял мои заслуги, а узнавал о них впервые от того же Хичкока.
– Вы обладаете несомненными способностями по части дешифровки, – продолжал полковник. – Добавим к этому умение предвидеть беспорядки и не допускать их возникновения. Плюс талант дипломата. Думаю, вам было непросто поладить с жителями католических кварталов. Но и там вы добились успеха. А мастерское проведение допросов?
Все это Тайер сопровождал едва заметным движением глаз. Возможно, он этого не чувствовал. Наверное, и я бы не заметил этих движений, если бы по профессиональной привычке не наблюдал за его глазами.
– Полковник Тайер, можно вас спросить?
– Разумеется.
– Вы что, подглядываете в потайной ящик своего стола, где у вас спрятано досье на меня?
– Не понимаю вас, мистер Лэндор.
– Это я вас не понимаю, полковник! Знаете, я чувствую себя одним из ваших кадетов. Несложно предположить, что они являются по вызову в ваш кабинет уже несколько испуганными. А вы, восседая за этим столом, точно называете количество замечаний у каждого из них. Если немного поднапрячься, вы смогли бы выдать им полный список их прегрешений. Должно быть, они уходят в состоянии трепета и вы им кажетесь наместником Бога на земле.
Я подался вперед и уперся руками в коричневато-красную крышку стола.
– Какие еще сведения обо мне содержатся в вашем досье, полковник? Вероятно, там сказано, что я вдовец. Что еще? Что в моем гардеробе нет обнов моложу пяти лет? Что я очень давно не переступал порог церкви? И конечно же, там должны быть сведения о моей дочери, сбежавшей из родительского дома. Только не надо сочувствовать одиночеству моих долгих вечеров. У меня есть замечательная корова. Досье упоминает о ней?
