Всевеликое войско Донское - [64]

В двадцатых числах января к атаману явился Председатель еврейской общины в Ростове, присяжный поверенный Городысский, и попросил разрешения задать два совершенно прямых и откровенных вопроса.

– Задавайте. И я вам так же прямо и откровенно отвечу, потому что у меня тайн нет, – отвечал атаман.

– Носятся слухи – слов нет, темные слухи – о том, что в Ростове и Екатеринодаре ожидаются еврейские погромы, – сказал Городысский.

– Эти слухи пущены моими врагами, – сказал атаман, – и никакой почвы под собой не имеют. Вы знаете, что я никакого ни над кем насилия ни справа, ни слева не допущу. В Ростове у меня для этого есть хорошая полиция и достаточный, вполне надежный гарнизон, что касается Екатеринодара, то этот город находится вне моего ведения, и о нем я ничего не могу сказать.

– Очень вам благодарен за ваши утешительные слова, – сказал Городысский, – я и не сомневался, что вы мне так ответите. Теперь скажите мне – могут ли рассчитывать ростовские евреи, ну хотя бы и не сейчас, но впоследствии, быть допущены на Круг, хотя бы в виде депутации, и иметь возможность перед Кругом отстаивать свои права.

– Пока я донским атаманом, – отвечал атаман, – никто, кроме донских казаков, не будет допущен к решению судеб Дона.

Городысский поклонился и вышел.

26 января к атаману опять заходил председатель Круга В. А. Харламов, члены Круга Бондырев и один сотник и почти требовали, чтобы атаман явился на собранное ими совещание из членов Законодательной комиссии и съехавшихся уже членов Круга и дал свои объяснения о том, что происходит на фронтах.

Атаман отказался ехать, заявивши, что объяснения свои он даст на первом же заседании Круга, до которого осталось всего пять дней.

– Члены Круга, – сказал В. А. Харламов, – требуют немедленной отставки командующего армией генерала Денисова и его начальника штаба генерала Полякова, которым они не верят.

– Право назначения и смещения лиц командного состава армии на основании донской конституции принадлежит мне как верховному вождю Донской армии и флота, – отвечал атаман. – Генерала Денисова и генерала Полякова я считаю вполне на местах. Это честные и талантливые люди, безупречной нравственности и отлично знающие свое дело. Смещать их в дни развала и неудач на фронте я считаю опасным. Они и так делают невозможное.

– Ну а если Круг потребует их увольнения? – спросил Харламов.

– Круг нарушит законы, и я тогда не могу оставаться атаманом, я потребую увольнения с поста атамана.

Ответ вполне удовлетворил Харламова, и он пошел объявить об этом членам Круга.

20 января атаман в еще более решительной форме написал генералу Деникину о военном и политическом положении Донского войска и просил у него уже не только помощи, но и совета:

«… Под влиянием злостной пропаганды, – писал атаман, – пущенной большевиками с севера и подкрепленной громадными суммами романовских денег (достаточно сказать, что в одной Вешенской станице в один день на угощение казаков, признавших Советскую власть, было отпущено 15 тысяч рублей), при помощи пропаганды с юга, так как статьи газет „Кубанец“, „Великая Россия“ и других используются большевиками как средство агитации против меня, при помощи наезжих гастролеров с юга. Северный фронт Донской армии быстро разваливается. Части генерал-майора Савватеева отходят к рекам Дону, Арчаде и Медведице без всякого сопротивления. Командный состав снова терроризирован арестами, срыванием погон и насилиями. Утомление десятимесячной борьбой при полном одиночестве на Северном фронте, жестокие морозы, стоявшие этот месяц (21–27° R), вьюги, глубокие снега, отсутствие обуви и теплой одежды довершили дело разложения казачьей массы. Яд недоверия стал слишком силен, и люди в лучшем случае расходятся с оружием в руках по домам, в худшем передаются „товарищу“ Миронову, который сулил им золотые горы и рай Советской власти. Если этот пожар перекинется за Дон, где в Донецком, 2-м Донском, 1-м Донском и особенно Таганрогском округах слишком много горючего материала среди крестьянской массы, то к марту месяцу мы вернемся к тому, что имели год тому назад, и кровавая годичная борьба сведется на нет.

На быструю помощь союзников рассчитывать нельзя. Они своими неисполненными обещаниями сыграли немалую роль в разложении фронта. Генерал Пуль 5 января обещал мне, что не позже, как через 10–12 дней он пришлет мне два батальона на Северный фронт и просил приготовить 2 тысячи валенок и шуб, но прошло уже шестнадцать дней, а о них не слышно, и, сколько можно догадываться, в союзном командовании идут большие трения по поводу присылки войск. Капитан Фуке определенно работает на разложение Донской армии, громогласно всюду провозглашая, что Войску Донскому никакой помощи оказано не будет, потому что атаман Краснов – немецкий ставленник, не признал единого командования и прочее и прочее, на чем играют большевики.

А между тем благодаря блестящим победам доблестной Добровольческой армии является полная возможность спасти Россию и без всякой иностранной помощи. Мы еще не потеряли нашего оружия, и самого малого толчка достаточно теперь, чтобы оздоровить казаков и вернуть их к исполнению ими долга.