Всеобщая теория забвения - [12]

Камень попал ему в затылок, и он упал.

Люди набросились на него и принялись пинать тощее тело. Один из военных вскинул руку и выстрелил в воздух, расчищая себе путь в толпе. Он помог человеку встать, угрожая собравшимся пистолетом. Двое других солдат выкрикивали какие-то распоряжения, пытаясь утихомирить страсти. Наконец им удалось заставить толпу отступить. Они отволокли пленного к машине, запихнули его внутрь и уехали.

У меня уже больше недели как нет электричества. И радио я все это время не слушала, а потому не знаю, что происходит.

Я проснулась от выстрелов. И чуть позже увидела из окна гостиной охоту на того изможденного беглеца. Напуганный Призрак весь день ходил кругами и грыз себе лапы. Из соседней квартиры слышались голоса. Несколько мужчин о чем-то спорили. Потом – снова тишина.

Я так и не смогла заснуть и в четыре утра поднялась на террасу.

Ночь, словно бездна, поглощала звезды.

По улице ехала машина с открытым кузовом, груженная трупами.

О помешательствах рассудка

Монте не любил допросы. И сейчас он старается на эту тему не говорить. Как и вообще не вспоминает семидесятые, когда ради защиты завоеваний социалистической революции допускались, используя иносказательное выражение сотрудников политической полиции, “некоторые эксцессы”. Друзьям он признавался, что многое узнал о человеческой природе, допрашивая фракционеров и юношей, связанных с крайне левыми, в те ужасные годы, которые наступили после провозглашения Независимости. С его слов, как правило, труднее всего сломать тех, у кого было счастливое детство.

Наверное, он имел в виду Собу Младшего.

Соба Младший[10], крещенный как Арналду Круж, не любит говорить о времени, проведенном в заключении. Сирота с нежных детских лет, он воспитывался бабкой по отцовской линии, старой Дулсинеей, кондитершей, и никогда ни в чем не нуждался. Он закончил лицей, и все ждали, что он поступит в университет и когда-нибудь станет профессором. Но, вопреки ожиданиям, Соба окунулся в круговорот политической жизни и вскоре был арестован. Он провел уже четыре месяца в лагере Сан-Николау, в сотне с лишним километров от Мосамедиша, когда в Португалии разразилась Революция Гвоздик. В Луанде его встретили как героя. Бабка была уверена, что внука тут же назначат министром, но Соба Младший был, скорее, дилетантом, нежели экспертом в области политических интриг, и несколько месяцев спустя после Независимости, будучи уже студентом факультета права, он снова угодил в тюрьму. Дулсинея не смогла пережить горе и умерла от сердечного приступа через несколько дней после его ареста.

Соба Младший сумел сбежать из тюрьмы, спрятавшись в гробу, – комичный эпизод, который заслуживает более подробного рассказа. Чуть позже. Оказавшись на воле, он тут же перешел на нелегальное положение. Но, в отличие от того, как поступали его товарищи, жившие впотьмах в какой-нибудь комнатушке или укрывавшиеся в шкафу у своей пожилой тетки, он выбрал совершенно противоположное. “Что видят все, не видно никому”, – философски подумал Соба. И стал бродить по улицам, в лохмотьях, с растрепанными сальными волосами, испачканный в придорожной пыли. Чтобы исчезнуть из виду еще более основательно и не попасть в руки военных, рыскавших с облавами по всему городу с целью собрать очередное стадо пушечного мяса, Соба притворялся сумасшедшим. А человек может сойти за умалишенного и убедить в своем безумии других только тогда, когда он и в самом деле немного сходит с ума.

– Представьте, что вы заснули, только наполовину, – объяснял Соба. – Одна часть вас бодрствует и наблюдает, а другая где-то витает. Вот ее-то вы и выставляете напоказ.

Именно в этом состоянии невидимки для общества и образе полусумасшедшего, когда его разум блуждал, словно безбилетный пассажир, Соба Младший и увидел того самого голубя.

– Несколько дней без еды. Я еле стоял на ногах, и любой порыв ветра мог поднять меня и унести прочь. Отломав от дерева раздвоенную ветку и привязав к ней пару полосок резины, я пытался охотиться на крыс там, в Катамборе[11], когда увидел, как он спускается на землю, сверкая на солнце и освещая все вокруг своей белизной. Святой дух, подумал я. Подобрав камень, я вновь взглянул на голубя, прицелился и метнул. Удар оказался точным. Голубь умер, не успев приземлиться. Я сразу заметил пластмассовый цилиндрик, прикрепленный к кольцу на его лапе. Вскрыв его, я вытащил оттуда записку.

Завтра. Шесть часов, где обычно. Будь очень осторожна. Люблю тебя.

Алмазы я нашел, когда выпотрошил голубя, перед тем как зажарить его.

Соба Младший не осознал случившегося.

– Ничего не понимая, я верил, что это Бог подарил мне камни. Даже подумал, что и записку Он тоже написал мне. Моим “где обычно” местом была площадка напротив книжного магазина Lello. И на следующий день в шесть часов я уже был там, ожидая, что Бог как-то проявит себя.

Бог проявил себя, но не впрямую, а приняв облик необыкновенно полной женщины с гладким, блестящим на солнце лицом, которое излучало какую-то бесконечную радость.

Женщина вышла из машины, старенького микролитражного “ситроена”, и направилась к Собе Младшему, наблюдавшему за ней из-за мусорного бака.