Всеобщая история чувств - [114]

– Как начинается ваш день?

– О, я посвящаю пару часов фотографированию, – ответил он.

– И что же вы фотографируете?

– Ржавые, заброшенные, безнадзорные, выморочные уголки города. В основном тлен и грязь, – сообщил он тоном «а что тут такого?», небрежным, как взмах ладони.

– Значит, вы каждый день фотографируете тлен и грязь?

– Почти каждый.

– А потом начинаете писать?

– Да.

– И не считаете это необычным?

– Для меня – нисколько.

Еще один мой друг, тихий, но заслуженный ученый, опубликовавший две очаровательные книги эссе о том, что такое мир и как он функционирует, рассказал мне, что для него тайным источником вдохновения был «агрессивный секс». Я не стала углубляться в тему, но отметила, что он был весьма тощ. Поэты Мей Свенсон и Говард Немеров каждое утро ненадолго присаживаются и записывают то, что всплывет в голове (от «Великого Диктатора», как обозначил это Немеров), а потом роются в том, что получилось, в поисках драгоценностей, спрятанных в породе. Еще один поэт, Эми Клэмпитт, рассказала, что ищет окно, у которого можно было бы пристроиться, будь это хоть в городе, хоть в поезде, хоть на морском побережье. Стекло каким-то непостижимым образом помогает ей привести в порядок мысли. Романистка Мэри Ли Сеттл прямо из постели мчится к пишущей машинке – пока не улетучилось состояние сновидения. Альфонсо Лингис, рассматривающий в своих необычных книгах «Excesses» и «Libido» различные области человеческой чувственности и сексуальности, путешествует по миру, собирая образцы экзотической эротики. Он также часто подогревает интерес письмами, адресованными друзьям. У меня хранится несколько потрясающих писем – то ли стихи, то ли труды по антропологии, которые он присылал мне из тайской тюрьмы (где устроил себе перерыв в изучении подонков общества, чтобы писать), из монастыря в Эквадоре, из Африки (где плавал с аквалангом у берегов в обществе кинорежиссера Лени Рифеншталь) и с Бали (где участвовал в ритуалах мольбы о плодородии).

Подобные шедевры самовоодушевления не очень-то легко объяснить родителям, которым приятнее было бы верить, что их дети занимаются чем-то достаточно нормальным и имеют дело с нормальными людьми, а не странными типами, нюхающими гнилые яблоки и раздевающимися донага, прежде чем сесть писать. Лучше не рассказывать им, что художник Дж. М. У. Тёрнер любил, когда его привязывали к мачте корабля, плывущего через жестокий шторм, чтобы оказаться в самом сердце разгула стихии. В Рим ведет много дорог, как утверждает древняя пословица, и на некоторых из них полно впечатлений, грибов и камней, тогда как другие вымощены и скучны. Полагаю, своим родителям я скажу, что перед работой любуюсь букетами роз. Или, даже лучше, что я смотрю на них, пока не появятся бабочки. На самом же деле я, кроме того, что открываю и закрываю мысленные ящики (которые рисую в воображении), пишу в ванне, начинаю каждый летний день со сбора цветов и составления букета (это примерно час в духе дзен). Я как одержимая слушаю музыку (на данный момент это адажио из концерта для гобоя ре минор Алессандро Марчелло) и ежедневно уделяю час быстрой ходьбе. Через мои легкие, наверно, прошла половина всего кислорода штата Нью-Йорк. Не знаю, помогает это или нет. Моя муза – мужчина; он сияет серебристым лунным светом и никогда не говорит со мною напрямик.

Постскриптум

Чувства не способны привести нас далее определенной точки. Экстаз означает, что вы воспарили над своим привычным «я», но на самом деле это всего лишь ощущение внутреннего возбуждения. Мистика выходит за рамки «здесь и сейчас» ради более возвышенных необъяснимых истин в смирительной рубашке языка, но и такая трансцендентность тоже воспринимается чувствами как прилив огня в жилах, трепет в груди, как тихое оцепенение в костях. Внетелесные переживания (экстатические или медитативные) нацелены на освобождение от чувств, но это невозможно. Можно увидеть что-то с новой точки зрения, но все равно это будет зрительное восприятие. В последнее время компьютеры помогают истолкованию некоторых жизненных процессов, поиск, отслеживание и понимание которых ранее происходили исключительно на основе информации от наших органов чувств. Астрономы теперь предпочитают смотреть на мониторы своих телескопов, а не разглядывать звезды невооруженным глазом. Но мы все так же используем чувства для интерпретации работы компьютеров, для того, чтобы смотреть на мониторы, оценивать, анализировать и питать все новые мечты об искусственном интеллекте. Нам не дано выйти из чертогов нашего восприятия.

Все мы как будто едем по роскошной и изысканной колее. Наш дух, как пленник в клетке, трясет изнутри наши ребра, стучит в них и молит об освобождении. В Библии Бог приказывает Моисею жечь ладан благоуханный и приятный Ему. Есть ли у Бога ноздри? Как может Бог предпочитать какой-то из запахов этой земли другому? Элементы разложения необходимо дополняют цикл для роста и высвобождения. Мы находим запах падали отвратительным, но он приятен тем животным, которых приводит к пище. Их выделения сделают почву плодородной, а урожай – обильным. Не нужно быть избранником божества. Восприятие само по себе форма благодати.