Всему свое место. Необыкновенная история алфавитного порядка - [65]
В последующие десятилетия смена правителя привела к выделению дополнительных средств на библиотеку, и ее фонды существенно пополнились благодаря приобретению нескольких крупных собраний книг. В 1780 г. началась работа над новым каталогом книжной коллекции, ныне известной как Библиотека Иосифа, по имени правителя из династии Габсбургов Иосифа II (1741–1790). Для каждой книги была создана карточка, и к 1781 г. более 300 000 карточек, помещенных в ящики в алфавитном порядке, были готовы к занесению в переплетенные гроссбухи. К 1787 г. таких ящиков насчитывалось более двухсот, и, по некоторым оценкам, при переписывании в гроссбухи они заняли бы шестьдесят томов. Однако на это не хватало ни денег, ни времени, ни персонала, так что карточки оставались в своих ящиках, что поначалу рассматривалось как промежуточный этап. При этом они исправно исполняли функции карточного каталога, хотя и непреднамеренно и не получив соответствующего названия[420].
Похожим образом дальнейшие революционные изменения происходили в столь же далеком от революций мире королевских научных обществ, когда Академия наук в Париже поручила составить указатель своих публикаций аббату Франсуа Розье (1734–1793), ботанику и другу Жан-Жака Руссо. Розье не предполагал, что делает что-то революционное; на самом деле, если бы его спросили, он, скорее всего, описал бы свой метод как традиционный, даже старомодный, следующий рекомендациям Гесснера по составлению библиографии. Розье построил свою работу, которую он именовал то указателем, то словарем, то конкордансом (как он сам писал, «название не имеет значения»), в виде пестрой мозаики, состоявшей из громоздких систем, требовавших от пользователя солидных предварительных знаний. Он отказался от простого алфавитного порядка в пользу ключевых слов, но при этом вносил в указатель членов Академии по хронологии – ориентируясь на дату их избрания – и использовал в качестве подкатегории уровень их членства в Академии[421]. Чтобы найти в этом указателе, скажем, Лейбница, необходимо было не только знать год, когда философ стал членом Академии, но и то, что он, будучи иностранцем, стал только ассоциированным членом, и, наконец, то, что он был внесен в указатель под французским вариантом имени – как Годфруа-Гийом Лейбниц (Godefroy-Guillaume Leibnitz)[422]. Несмотря на старомодность методов, материал, который Розье использовал для записей, предвосхищал будущее и поистине был новаторским. «Для создания таких реестров лучше всего подойдут игральные карты», – решил он.
Фрагмент картины Шардена «Карточный домик» (1736/1737)[423]
Выбор носителя для громоздких записей, сделанный Розье, оказался гениальным решением. На игральных картах XVIII в. масть и достоинство печатались на одной стороне, как сегодня, а обратная сторона оставалась пустой. И глянцем те карты, в отличие от современных, не покрывались. Игральные карты были легкодоступны и недороги; они предназначались для постоянного обращения и потому были прочнее и долговечнее, чем бумага; они не слипались, как листы обычной бумаги, поэтому их было легче перебирать; и они были стандартного размера, что упрощало хранение.
Как и хранители Библиотеки Иосифа, Розье ожидал, что эти карточки послужат временной мерой, чтобы помочь ему упорядочить материал, прежде чем готовые указатели будут переплетены и опубликованы, и в его случае так и случилось. Когда спустя два десятилетия была взята штурмом Бастилия и Французская революция свергла старый режим, информация об исчезнувшем королевском обществе не имела большого значения для новой республики. Тем не менее открытый Розье письменный носитель получил массовое признание[424]. Через год после национализации церковных библиотек правительство запланировало составить общенациональный обзор нового имущества, намереваясь собрать информацию о всех хранилищах в едином сводном каталоге всех книг во всех библиотеках Франции.
Первоначально в каждый из 83 только что созданных департаментов, или административных округов, были разосланы анкеты. Ничего путного из этого не вышло: пятнадцать регионов представили достаточно точные сведения; еще несколько утверждали, что у них нет ни одной книжной коллекции (что звучало неправдоподобно); большинство не потрудились ответить вообще. Однако центральное правительство настаивало на своем, и в 1791 г. местная администрация каждого района получила инструкции по каталогизации библиотечных фондов. Каждая библиотека должна была последовательно пронумеровать все свое книжное собрание: от первой книги на верхней полке слева в первом шкафу до последней книги на нижней полке справа в последнем шкафу. Номер каждой книги, за ним – подчеркнутое имя автора (если произведение было анонимным, следовало подчеркнуть название книги или ключевое слово), название, место и дата публикации, формат, номер тома и название библиотеки – все это следовало записать на игральной карте, по одной книге на каждую. Затем карточки надо было упорядочить по алфавиту согласно подчеркнутым словам, связать в пакеты и отправить в Париж. Снова предполагалось, что эти карточки послужат предварительным материалом для переплетенных гроссбухов. И вновь, как это было с Розье и с Библиотекой Иосифа, действительность вмешалась в эту прекрасную фантазию. В библиотеках страны хранилось от десяти до двенадцати миллионов книг, но в Париж прибыло всего 1,2 млн карточек; многие из них были написаны неразборчиво, содержали ошибочные или неполные описания – или и то и другое вместе
