Всему свое место. Необыкновенная история алфавитного порядка - [27]
В арабских словарях также использовались неалфавитные методы организации. В «аль-Мухассас» Ибн Сиды (ум. 1066) слова были разделены на предметные или тематические рубрики, такие как человеческая природа, физиология, психология, женщины, одежда, еда, оружие. Аль-Халиль ибн Ахмад (ум. 791) в своем словаре «Книга Айна» использовал организацию, основанную на звуках: статьи словаря приведены в таком порядке, что за каждой группой звуков следуют подгруппы, определяемые количеством согласных в слове[162]. В X в. похожая система – которая, как и в случае с «Книгой Айна», могла опираться на санскритские модели – была использована в «Языке арабов» (Lisān al-'Arab) Ибн Манзура (1233–1311): он классифицировал корни слов сначала по их последнему согласному, затем подразделял на подклассы по первому согласному и, наконец, располагал их в зависимости от среднего звука. В Средние века этот словарь долгое время считался авторитетным, и, соответственно, принятая в нем организация материала воспринималась как образец[163].
С рассмотренными только что по преимуществу неалфавитными разработками заметно контрастировали труды еврейских ученых, которые, подобно своим христианским современникам (а иногда и опережая их), склонялись к использованию алфавитного расположения. В конце XI в. Натан бен Иехиэль (ок. 1035 – ок. 1110) составил словарь «Арух» (Sefer ha'Arukh). Родившись в Риме, он выучил арабский, арамейский, греческий, древнееврейский, итальянский, латинский, персидский и сирийский языки и использовал эти знания при создании алфавитного лексикона корней, используемых в раввинистической литературе. «Арух» стал одним из самых известных словарей такого типа – сохранилось более 50 экземпляров – и одной из первых книг на древнееврейском, напечатанной на типографском станке (в Риме, около 1472 г.)[164].
Многие из этих трудов, равно как и научные взгляды, которые они отражали, впервые стали известны ученым в Западной Европе благодаря появлению латинских переводов с арабского и древнееврейского. В XI в. в Монте-Кассино в Италии бенедиктинский монах и врач по имени Константин Африканский перевел множество медицинских текстов, сведения о которых проникли в Северную Европу к началу XII в., а в Палермо примерно в то же время переводились отдельные сочинения Аристотеля, Евклида и Птолемея. В Испании под руководством архиепископа-бенедиктинца Раймонда Толедского (ум. 1152) действовала настоящая переводческая фабрика, благодаря которой появились латинские версии арабских трудов, а также греческих произведений, переведенных на арабский язык в IX–XII вв.: сочинения ибн-Габироля, Аль-Газали и Аль-Фараби по юриспруденции и этике; Галена, Гиппократа, Авиценны, Аль-Рази и Аль-Кинди – по медицине и естественным наукам; а также труды Аристотеля. Другие тексты Аристотеля и Галена были переведены в Константинополе[165]. То обстоятельство, что многие из этих произведений вернулись на Запад через арабское посредство, весьма существенно, поскольку арабские ученые нередко дополняли оригиналы, включая в них подробности своих собственных исследований, которые в то время во многом опережали западную мысль.
Новое открытие Античности в Европе имело два последствия: первое носило абстрактный характер, второе – конкретный. Понимание того, как много великих оставались неизвестными до того времени и сколько еще было утрачено навсегда, дало осознание необходимости сохранить для будущих поколений как вновь обретенное знание, так и все произведения, созданные под его влиянием[166]. Отсюда возникло стремление обеспечить удобный поиск любой информации, содержавшейся в этих текстах, – иными словами, читатели хотели не просто читать книги, но и ссылаться на них: им нужны были инструменты поиска.
Переводы с арабского и древнееврейского также стали источником новшеств, имеющих решающее значение для истории Европы. Образованные европейские читатели получали возможность узнать иностранные алфавиты. Тогда как прежде в Италии и Франции при копировании рукописей древнееврейский обычно транслитерировался латинскими буквами, в остальной Европе иногда использовался греческий алфавит, но все реже и реже. Арабский, за исключением Испании, где он был в ходу, также почти всегда записывался латинским алфавитом. Напротив, на Британских островах некоторые были знакомы с древнеанглийским руническим алфавитом футарк, а также с ирландским огамическим письмом[167]. Позднее широко стали известны и использовались в сочетании с латинским алфавитом древнеанглийские рунические буквы, такие как Þ, þ и Ƿ, ƿ. В результате на Британских островах «иностранные» письмена казались более привычными и не столь пугающими, а потому в переводах наряду с латинскими использовались и еврейские буквы, что начиная с IX в. наблюдалось и в Германии, куда регулярно направлялись высокообразованные монахи из Ирландии и Великобритании.
Открытость к другим алфавитам привела к тому, что в XI в. некоторые рукописи, созданные в этих регионах, содержали знаки, похожие на цифры, которые мы называем арабскими (1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9 и 0) и которые, если быть точными, имеют индо-арабское происхождение. Впервые они появились в рукописях, переписанных книжниками, знакомыми с книгами из Багдада, средоточия научной жизни того времени, или с произведениями персидских ученых. К концу XII в. переписчики в Южной Англии уже использовали цифры, весьма близкие по форме к современным, и именно английские писцы первыми применили арабские цифры в заголовках глав, колонтитулах и для нумерации страниц, перечисленное – схоластические нововведения, вызванные необходимостью идентифицировать и находить точные цитаты
