Всему свое место. Необыкновенная история алфавитного порядка - [26]
Новое открытие античного мира, возобновление греческих штудий и введение в научный обиход арабских сочинений сопровождались появлением в Западной Европе нового видения мира, обусловившего новое отношение к авторству и ссылкам на источники. С VIII в. халифат Аббасидов с центром в Багдаде переживал мультикультурное возрождение; после заимствования бумаги из Китая в 750 г. преимущественно устная культура стала преимущественно письменной. Науки и преподавание наук развивались одновременно с растущим вниманием к Корану и его истолкованию; образование расцвело благодаря учреждению четырех новых школ исламского права.
То же касается библиотек. Библиотеки в мечетях и частные библиотеки среди знати стали обычным делом: по некоторым сведениям, Аль-Азиз Биллах (955–996), халиф из династии Фатимидов, владел 18 000 одних только теологических рукописей; библиотека, основанная в Кордове омейядским халифом аль-Хакамом II (915–976), содержала 600 000 томов[152]. «Школа мудрости», представлявшая собой библиотеку и скрипторий, а также образовательный центр, была основана в Басре при Гаруне аль-Рашиде (правил в 786–809) и расширена его сыном аль-Мамуном (правил в 813–833); до XIII в. она служила местом встреч мусульманских, еврейских и христианских ученых, переводивших греческие и персидские сочинения[153]. Предположительно, во многих из этих библиотек рукописи располагались по темам, а затем по порядку их приобретения[154].
Арабский ученый мир также ценил энциклопедии, которые, как правило, были организованы с помощью различных систем, призванных продемонстрировать, как и на Западе, совершенство созданного Богом мира. В X в. в Басре секта, известная как «Братья чистоты», создала энциклопедию в четырех частях (возможно, первый коллективный труд такого рода за пределами Китая), которая была организована в соответствии со схемой, предполагающей переход от конкретного к абстрактному, с опорой на идеи, содержавшиеся в греческих, персидских, индийских, еврейских и христианских сочинениях[155]. Персидские энциклопедии иногда были организованы по темам, а иногда разделяли мир, который они описывали, между «новыми» и «древними» науками[156]. «Книга перечисления наук» (Kitāb Ihsâ' al-'ulûm), оказавшая значительное влияние на принципы классификации и науку в Средние века, была написана Аль-Фараби (ум. 950/951), одним из крупнейших ученых своего времени, а также первым и одним из важнейших мусульманских комментаторов Аристотеля. Он разбил свою «Книгу» на восемь разделов: лингвистический, логический, математический, физический, метафизический, политический, юридический и теологический[157].
Были известны и другие, менее распространенные принципы организации – на основе таких категорий, как религия, местоположение и даже общепринятое мнение. Один из первых биографических словарей – «Большая книга разрядов» (Kitāb al-tabaqāt al-kabīr) Ибн Сада (ум. ок. 845) – начинался с биографии пророка Мухаммеда, а затем описывал каждого из его сподвижников, причем статьи располагались по хронологии их обращения в ислам, а затем подразделялись по родовому и географическому принципу. Перекрестные ссылки были еще неизвестны, как и на Западе, поэтому статьи, попадавшие в несколько разделов, полностью повторялись. В другом сочинении IX в. поэты были сперва разделены на исламских и доисламских, а затем на десять групп, в соответствии с хронологией и известностью[158]. В XI в. заметным исключением стала история Багдада, рассказанная в биографиях. Аль-Хатиб аль-Багдади начал ее с жизнеописаний Мухаммедов, в честь пророка, после чего использовал алфавитный порядок имен, чтобы, по его словам, сделать книгу доступной для широкой читательской аудитории[159].
Таким образом, в то время алфавитный порядок был уже известен, по крайней мере в некоторых частях мусульманского мира, и определенно считался привлекательным для читателей. Однако, судя по сохранившимся источникам, использовался он нечасто. Время от времени его применяли в указателях к хадисам – преданиям о словах пророка Мухаммеда, но, согласно общепринятому представлению, хороший ученый должен был знать свой материал наизусть и потому не нуждался в его искусственном упорядочении[160]. В отличие от западных современников, которые все больше зависели от письменного слова и были вынуждены изобретать инструменты для ориентации в постоянно растущем многообразии книг, арабский мир продолжал рассматривать память как основной инструмент книжного знания. По этой причине устройство текста в арабских рукописях становилось все более сложным: украшения, маргиналии и замысловатые шрифты могли разделять страницу на дюжину глав и подразделов, границы между которыми обозначались подчеркиванием, размером букв, красным цветом (рубрикация), жирным или более темным шрифтом – все это в конечном счете служило подсказками для памяти
