Всемирный светильник. Преподобный Серафим Саровский - [30]

Но где же понять это нам, страстным! Всякий смотрит из собственного окна грешной природы своей и в других видит то, что ему самому знакомо.

В Сарове работал лихачевский крестьянин Ефим Васильев. Однажды, подходя к пустыньке, он увидел, как о.Серафим беседовал с молодою девицею, лет 16, хорошо одетою, и подумал про себя: “О чем это батюшка так беседует с нею? Какие еще наставления идут к ее возрасту?”

Когда же он подошел ближе, прозорливый старец мирно сказал ему: “Я ко всему мертв, а ты что думаешь?”

Соблазнившийся упал ему в ноги, прося прощения. “Успокойся, – сказал батюшка, – и больше не повторяй” .

...Да, он был уже мертв, но не могли вместить его живые. Понимая это, о.Серафим, по указанию Божией Матери, и решил оставить затвор, чтоб в пустыньке свободнее делать свое апостольское дело спасения души, а в частности устроение “удела Божией Матери” – Дивеева.

А кроме того, пустынь была нужна и ему самому для отдыха от бесчисленных посетителей и для молитвенного уединения.

И вот утром 25 ноября о.Серафим вышел из своей кельи и направился к настоятелю за благословением удаляться по-прежнему в дальнюю свою пустыньку. Отец Нифонт благословил. И старец направился в лес.

В двух верстах от обители был родник, называвшийся “Богословским” по имени святого Иоанна Богослова, икона которого стояла над ним. А в четверти часа ходьбы от него стояла келья пустынника о.Дорофея, лишь два месяца тому назад скончавшегося. На пути сюда совершилось чудное видение. Вот как рассказывается о нем в записках Мотовилова [13]:

“Когда, 1825 год, 25 ноября, как это сам батюшка Серафим лично мне, а также и многим постоянно говорил, пробираясь по обычаю сквозь чащи леса по берегу реки Саровки к своей дальней пустыньке, увидал он ниже того места, где был Богословский колодезь, и почти близ берега реки Саровки Божию Матерь, явившуюся ему тут, а дальше и позади Ее на пригорке двух апостолов: Петра Верховного апостола и евангелиста Иоанна Богослова. И Божия Матерь ударила землю жезлом так, что вскипел из земли источник фонтаном светлой воды. А затем Она дала ему указания об устроений Дивеевской обители – о чем будет написано далее.

На месте же, где стояли пречистые стопы Ее и где от ударения жезла Ее вскипел из земли источник и принял целебность на память будущих родов, о.Серафим решил выкопать колодезь. Воротившись в монастырь, он захватил потребные орудия и в течение двух недель занимался копанием земли, постройкой сруба, обкладыванием его камнями. Оттого этот колодезь и прозван был “Серафимовым”.

Преподобный после сам говорил монаху Анастасию, что он молился о том, чтобы “вода сия в колодце была целительной от болезней. И Божия Матерь, добавлял он, обещала дать водам онаго большее благословение Свое, чем некогда имели воды Вифезды Иерусалимския”.

И действительно, множество чудес совершалось от этой святой воды. Первое исцеление произошло через две недели, 6 декабря. К о.Серафиму в этот день пришли из Дивеева две сестры – Прасковья Степановна и отроковица Мария Семеновна. С ними он и отправился к дальней пустыньке. Дорогою батюшка объяснил им, что уже 12 лет прошло, как он открыл свой затвор для приходящих, но не ходил еще этими дорогими ему местами. Дошли до колодца. Батюшка рассказал им о нем. Прасковья Степановна была больна, все кашляла.

– Зачем ты кашляешь? Брось, не надо!

– Не могу, батюшка! – ответила она.

Тогда о.Серафим зачерпнул из источника своею рукавичкою воды и напоил сестру. Болезнь сразу и навсегда исчезла.

Дальше отсюда они пошли к дальней пустыньке. Но, увы! Слишком далека она была для слабых и больных ног глубокого старца, и потому он сначала основался в освободившейся келье о.Дорофея. А весною 1829 года начал заниматься прежними работами на огороде возле Богословского колодца. Здесь был ему выстроен небольшой сруб, вышиною и длиною в три аршина, шириною в два, без окон и дверей, так что влезать в него нужно было по земле из-под стены. Сюда и укрывался преподобный и от людей, и от непогоды. А через год ему поставили новую келью с дверями, но тоже без окон. Внутри была печь. Между нею и стеною находился тесный промежуток, где мог помещаться один лишь человек стоя. В углу кельи и за печью висели иконы с лампадами во тьме. Это и есть “ближняя пустынька” преподобного. Она теперь сделается главным местом общения его с посетителями.

Часа в четыре утра, а иногда и с двух часов ночи, батюшка выходил из монастыря и шел к новому жилищу, где проводил время до семи-восьми часов вечера, когда возвращался опять в обитель. В воскресенье и праздничные дни он по-прежнему причащался Святых Тайн в своей монастырской келье, находясь таким образом еще как бы в полузатворе. Но скоро ему пришлось оставить и его.

Братия стали смущаться: почему затворник принимает людей и в келье, и в пустыньке, а в храм к ним не ходит даже для Причащения Св. Тайн? Об этом написано было Тамбовскому епископу, преосвященному Афанасию; и от него пришло распоряжение, чтобы о.Серафим отныне причащался Св. Тайн в храме. Беспрекословно подчинился этому святой старец, добавив: “Хоть бы на коленочках пришлось мне ползти для исполнения послушания, но все-таки не оставлю приобщаться Животворящих Тайн Тела и Крови Христовой” .