Всемирный следопыт, 1930 № 07 - [15]

И вот теперь у костра он раздумывал над заговором. Конечно, он мог бы, не откладывая, убить Лоренцо, но что-то подзадоривало его испытать судьбу, а кроме того он ждал более подходящего случая для расправы.

Внезапно в устье пещеры появился Лоренцо, а сзади него как тень чернела какая-то фигура. Бартоломео невольно, откинулся. Но Лоренцо самым безобидным голосом говорил, повернувшись вполоборота:

— Входи, входа, бабуся! Погрейся — сегодня холодно в горах.

— Эй, Лоренцо! — закричал один из игроков. — Что это за ведьму ты привел?

— Клянусь пяткой дьявола, он расколдует эту старуху в прекрасную принцессу! — орал другой.

Громко храпевший Рагиб проснулся и, расслышав только последние слова, сразу захохотал. Он был безобразен, его лицо походило на кусок сырого мяса, прилепленного к могучему квадратному телу.

Лоренцо об’яснил:

— Вижу, трясется старуха, — знать, от своих отбилась. А что бормочет — непонятно.

Корсары с хохотом потеснились и усадили гостью. Рагиб прислушался к шамканью старухи, затем и сам что-то буркнул. Старуха сразу оживилась и забормотала еще чаще, теперь уже обращаясь к одному Рапибу. Оказалось, Рагиб знал готское наречие, на котором говорила старуха. Вскоре он передал товарищам, что ее сородичи стоят на вершине горы[13]), а она опускалась к морю, да в дороге затомилась и села.

Мало-по-малу старуха отогрелась у огня, а остатки ужина и вино привели ее в хорошее настроение. Желая очевидно отплатить за гостеприимство, она рассказала корсарам старинное сказание, которое передавалось в горах из поколения в поколение. Время от времени старуха переводила дух и приостанавливалась, как бы собираясь с силами и с памятью. Этими перерывами пользовался Рагиб и в нескольких словах передавал товарищам то, что слышал от рассказчицы.

— Далеко за этими горами и за морем, в той стране, где падает солнце, жили счастливые люди, — говорила старуха. — Оттого, что они часто держали золото в руках, их руки стали золотыми. Им много приходилось ходить по золоту, отчего и ноги у них вызолотились. А так как они больше всех людей думали о золоте, то их головы тоже стали золотыми. Золото было живым в этом городе и росло не по дням, а по часам.

И приходили к тем людям большие караваны с полночи, восхода и захода солнца. Приходившие тоже хотели быть счастливыми. Они натирались золотыми пластинками, но у них ничего не выходило. А счастливые люди не выдавали своей тайны. Так продолжалось до тех пор, пока один юноша не убежал из счастливого города. Он прошел многие страны и везде рассказывал, что золото потому прилипает к счастливым людям, что оно у них смешано с человеческой кровью. Для этого они держат в подземельях обреченных рабов, из которых понемногу и выпускают кровь. Рабы те немощны, бледны, и многие из них преждевременно умирают. Тогда некоторые цари и полководцы сами захотели быть счастливыми. Они подняли свои народы и пошли войною на счастливый город. Но золотые люди перехитрили их: они выпустили против них обреченных рабов, а сами спрятались в подземелье. Цари и полководцы перебили слабое войско, но золотых людей не нашли. Так и сидят они до сих пор в земле…

Едва было произнесено слово «золото», Бартоломео сразу насторожился, а когда старуха кончила, он попросил Рагиба подробнее расспросить ее о той стране, где находился счастливый город. Но как тот ни бился, он узнал только, что надо обогнуть горы и плыть все время на заход, пока не встретится большая река — там и будет счастливый город.

Бартоломео снова оперся подбородком о меч. У стены, за костром теперь стоял Лоренцо. Красные прорези около плеч и бедер на его обтяжном костюме багровели словно раны. Бартоломео мельком, но внимательно взглянул на него — ив глазах его мелькнула хищная злорадная мысль.

Наутро был об’явлен поход. Бартоломео решил попытать счастья у золотых людей. Его не смущало, что из морского корсара ему придется на время превратиться в подземного: для нею попутный ветер всегда дул туда, где лежало золото.

И вот галера, то распуская паруса, то подгоняемая десятью парами весел, пошла в неведомую страну. Атаман стоял на носу и зорко оглядывал землю. Сначала они шли вдоль гористого берега стеной упавшею в море. Потом галер: повернула на полночь. Берега пошли низкие, песчаные. Через несколько дней взяли на заход и вскоре достигли большой реки, называемой Борисфеном[14]). Тут на высоком берегу они и увидели мертвый город.

Величественные руины покрывали берег тысячи на четыре шагов. Развороченные плиты, обвалившиеся стены и дома, обломки колонн, позеленевшие лоскутья бронзы на пристани — все это говорило о страшной катастрофе, когда-то постигшей город.

Внизу, у лимана Бартоломео заметил жалкие хижины рыбаков и, чтобы не возбуждать подозрения, решил остановиться за мысом. А едва лиман подернулся ночной синевой, он приказал снять с галеры рабов. Забрав необходимый инструмент, двинулись на разведки. Окружающая обстановка была мрачна. Люди шли по узким темным уличкам, то и дело спотыкаясь о камни.

Впереди шел Бартоломео с небольшим факелом — он держал его низко, чтобы с берега не было видно огня. Сзади атамана шли рабы, позвякивая кандалами, а с боков молча шагали корсары. Тени, лохматые и пугливые, прядали по сторонам, словно сбегались и шептались встревоженные обитатели разрушенного города.