Всемирный следопыт, 1930 № 01 - [5]

Вскоре выкопанная мною на берегу яма оказалась до краев набитой разноцветной рыбой. Захватив удочки и самых крупных рыб, я пошел к месту нашей стоянки. Тотчас, же освободили один из котлов для ухи. Все мои рыбы оказались съедобными.

Солнце начало так сильно припекать, что я разлегся на песке под узенькой тенью бота. Невольно я загляделся на изжеванное бурей погибшее судно. Его высокая корма так мало пострадала, что в ней кое-где даже стекла в каютных люках уцелели. Зато в носовой части дыбом торчали голые зазубренные балки; судно походило на скелет. Бакланы уже давно облюбовали разбитый корабль: снизу доверху он был покрыт пометом и ослепительно белел на солнце.

Я представил себе последние минуты этого парусника. Море еще спокойно, но на востоке появилось маленькое зловещее пятнышко. Затем команда услышала тихий ропот. Это за горизонтом прятались и глухо ворчали ураганы. Небо заволакивается тяжелыми свинцовыми тучами. Темнеет. Полдень разом сменяется ночью. Шум растет. Налетают вихри. Тучи разрываются и грохочут, прорезанные пучками молний. Вверху — огненный дождь, а внизу — горящие волны. Белесоватая мгла полна отчаянных воплей. И вдруг неистовый ветер припадает невидимой пастью к океану и начинает его сосать: вода поднимается, нарост пухнет и вытягивается, пока не образуется смерч. Ураган мечется, свистит, ревет. Корабль — эта ничтожная щепка в дикой пляске стихий — несется прямо на рифы. Команда бросает якорь, чтобы задержать стремительный бег судна, но оно и кормой продолжает нестись к гибельному берегу. Обреченное судно кусает ветер, исступленно хлещут валы, и наконец беснующиеся рифы распарывают его днище с хищным сладострастием…

— Ипа-а-тьев! — раздался откуда-то далекий окрик. Я встал и начал оглядываться по сторонам. Вижу, с покатого холма медленно спускается Чурин, прихрамывая на левую ногу. Пошел навстречу и прыснул со смеху, взглянув на его лицо, на котором расползались грязные кирпично красные полосы, словно у клоуна в цирке.

— Тебе смешно, машинная затычка! — огрызнулся Чурин. — Побывал бы сам в моей шкуре, а не посылал меня вместо себя на эту чортову охоту.

Он сердито отшвырнул ружье, пошел к берегу и принялся за мытье своей одежды, с которой потекла мутная красноватая вода. Затем выкупался и, успокоившись, рассказал мне о своих приключениях. Охотники его скоро отшили, и он забрел в какое-то боковое ущелье, где земля отливала кирпично красным цветом. Почва крошилась под ногами и поднималась сухой удушливой пылью при малейшем порыве ветра. А тут еще норы на каждом шагу стали попадаться. В одну из них провалился и чуть не вывихнул ногу.

— Вот и все мои охотничьи развлечения, — закончил он. — Ну, а теперь твоя очередь. Зачем тебе понадобилось всучить мне ружье? Впрочем, обожди чуточку. Пить и есть досмерти хочется. Захвати-ка этот бочонок с водой, а я что-нибудь у кока выпрошу.

Скоро мы уютно сидели в сторонке от остальных на «диванчике», то-есть на причудливо выдолбленном большом сером камне, который прочно держался на одной узенькой ножке. И пока Чурин уписывал за обе щеки мясо, хлеб и картошку, я обстоятельно рассказывал о моем собственном приключении, а когда кончил, то он обалдело смотрел на меня.

— Послушай. Да что же это такое? — хрипло выдавил он из себя. — Да этих подлецов сейчас же под ноготь! Разом пойдем к нашему комиссару, и он им пропишет такую ижицу…

Я прервал его бурную речь и начал доказывать, что пока никого в это дело посвящать нельзя.

— И не смотри на меня, — продолжал я, — как баран на новые ворота. Допустим, что комиссар мне поверит, несмотря на вымышленную историю с котлом, не подумает, что я из мести хочу оговорить капитана. Какой же толк отсюда выйдет? Ты не хуже меня знаешь комиссара. Он маску носить не может. У него что на уме, то и на языке. И получится, что мы наши карты раскроем, а их игры так и не узнаем. Разве мы знаем, например, где и как хотят утопить «Кронштадт»? Кто остальные участники этой гнусной игры? Ведь капитан говорил о четверых. Необходимы доказательства заговора. Нельзя же основываться только на подслушанном разговоре. Нужно добывать новые факты, узнать весь их план целиком.

Тем временем с разных сторон наша команда маленькими группами подтягивалась к стоянке. Вот показались рыболовы, а за ними и охотники, которых встретили оглушительным хохотом. Все они вернулись «пустыми», и у всех были дико расписанные кирпичными полосами лица.

Часом позже все сидели за «береговым» обедом и весело галдели, так как «дали рыбкам немного поплавать». Пошли разговоры, воспоминания, и кончили под вечер хоровыми песнями. Наконец пора было и на пароход отправляться. То ли стало тише к вечеру у рифов, то ли сказалось маленькое возлияние за обедом— только мы не пережили и половины прежних страхов, легко и быстро одолев тройной барьер.

VI. Удар весла.

Должны были сняться с якоря на следующее утро; утром ждали, что тронемся в полдень, но опять вышла какая-то заминка в машине. Команда тоскливо слонялась без дела; многие завалились спать. Прилег и я вздремнуть вместе с Чуриным. Мы занимали с ним одну из пустующих пассажирских кают. Но скоро раздался стук в дверь. Меня звали к капитану.