Всемирный следопыт, 1929 № 04 - [44]

В террариуме — почти зима. Холода совпали с ремонтом отопления. Потянуло холодком, и тотчас же чувствительные к холоду змеи замерли, забились по щелям, прильнули к электрическим грелкам, поставленным в террариумы. Самые нежные из них оказались даже одетыми— шубы и одеяла заменяют им недостаток тепла в помещении и в их так быстро остывающих чешуйчатых телах. В террариуме не зима еще, не мороз; но все же прохладно, а для змей эта прохлада то же, что двадцатиградусный мороз для итальянца.

Несколько шагов, скрип примерзшей двери и… песня соловья! Всего полметра тамбура отделяют зиму от весны. Эта граница — вход в птичник. Здесь тепло, здесь звонко голосят яркие ара, трещат зеленые попугайчики, резко каркают или таинственно шепчут хохлатые какаду. Здесь яркие птички тропиков сидят на ветках рядом с чижами и снегирями, здесь смешались в пестрой толпе жители джунглей и наших северных лесов. И здесь поет соловей — для него, пленника клетки, весна уже пришла.

Тихо и пустынно возле павильона орангов. Нет толпы перед зеркальными стеклами, не слышно криков и смеха детей — мороз разогнал всех. Сидит на суку, кутаясь в одеяло, «Густав», копошится возле него «Фриц». Молодой шимпанзе сует в их клетку руку, пытается поиграть с соседями. Он так подвижен и жив по сравнению с меланхоликами орангами, ему так хочется поиграть. Кричат и возятся в своих клетках обезьяны — у них тепло, им не нужно шубы и одеяла.

Самоцветными камнями играет на снегу оперение вышедшего на прогулку самца-фазана, пушистой бороздой ложится снег под его длинным и узким хвостом. Неподвижно уставилась на решотку бледно желтыми с широко раскрытым зрачком глазами полярная сова, зима — ее время.

Тихо и пустынно на дорожках Зоопарка. Красные закатные лучи пробегают в последний раз по снегу, вспыхивают на льду прудов, золотят железные решотки. Тухнут… И унылый волчий вой несется по парку — волки поют свою вечернюю песню зиме, морозу и луне…

Закройте глаза, на миг забудьте, что вы в городе! Зима, мороз и… волчий вой…

Н. Н. Плавильщиков.

СТРАНСТВУЮЩЕЕ ОЗЕРО

В пустыне Гоби, в Центральной Азии, находится замечательное озеро Лоб-нор, меняющее из года в год свое местоположение. Озеро это довольно больших размеров; поверхность его — 1800 кв. километров; иногда она увеличивается в зависимости от притока воды впадающей в него реки Тарим, протяжением свыше 2500 километров. На старинных китайских картах озеро это было обозначено на 100 километров севернее, чем нашел его в 1876 году русский путешественник Пржевальский. Это дало повод думать об сшибке китайских карт. Девять лет спустя Пржевальский нашел озеро почти высохшим. В этом нет ничего удивительного, если принять во внимание какое огромное количество ила и других отложений несет в озеро река Тарим и какому колоссальному испарению подвержено оно в жаркие летние месяцы, когда температура воздуха достигает порой + 70°.

Подробным изучением озера занялся другой известный путешественник Свен Гедин. Он обнаружил, что там, где на китайских картах значилось озеро, находится большая низменность и до сих пор уцелели отдельные, не связанные между собой, маленькие озерки. Свен Гедин нашел даже развалины засыпанного песком большого китайского города, который находился на берегу озера Лоб-нор, когда оно заполняло эту низменность. С тех пор озеро переместилось к югу и, достигнув своей южной границы, начало обратное передвижение к северу, что продолжается и по настоящее время.

Передвижения озера напоминают как бы качание маятника. Амплитуда колебаний достигает сотни километров. Как долго будут продолжаться эти колебания — решить трудно. Передвижения озера наблюдаются с III века нашей эры, когда занимаемая озером поверхность составляла 120X120 километров. С тех пор размеры озера значительно сократились, и сейчас по внешнему виду оно напоминает скорее заросшее болото.

Б. Вл.

СТИХИИ ЗАГОВОРИЛИ

Кому приходилось проезжать по Средиземному морю мимо берегов острова Сицилии, тот навсегда сохранит в памяти величественную картину вечно дымящегося вулкана Этны. Гордо поднимаясь конической вершиной над невысокими горными хребтами острова, Этна посылает в ярко лазоревое небо тонкую струйку белого дыма.

Первое извержение Этны, известное истории, произошло 2500 лет назад. С тех пор зарегистрировано не более ста извержений, стоивших около 2500 человеческих жизней. При этом люди погибали не столько от разрушительного действия лавы, пепла и вылетавших из кратера камней, сколько под развалинами жилищ, которые разрушались от сопровождавших извержения землетрясений. И чем слабее были извержения, тем большей силой отличались землетрясения.

Лишь однажды во второй половине XVII столетия был случай редкого неистовства лавы, под потоками которой сгорело 12 селений.

Последнее извержение Этны также отличалось разрушительным действием лавы. Произошло оно совершенно неожиданно. Вечером 2 ноября 1928 года над вулканом вспыхнуло огромное зарево. Поднимавшиеся из главного кратера густые пары казались огненным столбом. Окрестности Этны озарились ярким зловещим светом, как бы от чудовищного пожара. Слышался отдаленный гул. В течение всего следующего дня почти непрерывно повторялись легкие подземные толчки, а из трех образовавшихся кратеров потекла лава. Небольшие города, скорее местечки, — Маскали, Аннунциата и Карраба — находились под угрозой приближавшихся к ним огненных потоков.