Всемирный следопыт, 1929 № 04 - [42]

Он припоминает время, когда все побережье вплоть до Хосты (около Сочи) и вся Сванетия были абхазскими; население тогда было очень густое. Это правда: границы Абхазии за последний исторический период сузились, и население, достигавшее двухсот тысяч человек, в настоящее время не превышает семидесяти тысяч.

Я спросил у него, говорит ли он по-русски. Он ответил:

— Нет. Раньше я говорил по-русски, а теперь забыл.

Игнату пришло в голову стать против него и задать ему вопрос по-русски, и он тотчас же ответил по-русски. Это обстоятельство поразило меня. Много воспоминаний можно было бы вызвать у него, если прожить некоторое время вместе с этим стариком и пытаться методически воскрешать то, что еще осталось в глубине его памяти.

Знает ли он, что в стране его установлен новый режим? Да, он знает это. На вопрос, какого он мнения об этом режиме, он ответил, что советское правительство ему нравится. Он обладает некоторым имуществом — у него есть домик, есть корова. Живет он на иждивении сына. Кроме того, он получает пенсию в пятнадцать рублей в месяц. Я позволил себе по возвращении попросить товарищей, возглавляющих Абхазскую республику, немного увеличить эту пенсию.

После долгой беседы мы обменялись горячими приветствиями — старик пытался поцеловать мою руку, а я обнял его с той предосторожностью, которой требовала его почтенная и драгоценная особа. Затем я вернулся в Сухум, где стал собирать точные сведения о действительном возрасте Николая Шапковского.

Никаких документов у старика нет. В его пенсионной книжке, которую я видел в отделе социального обеспечения, указан его возраст: сто сорок лет, но не упоминается ни о каком официальном документе. Против этого как будто сверхъестественного возраста говорят: крепкий и здоровый вид старика, возраст трех последних его детей и, наконец, противоречивые сведения, полученные на месте, относительно действительного числа прожитых им лет.

Однако на два первых возражения можно ответить ссылкой на исключительную жизнеспособность и силу старика. Что же касается противоречий людской молвы, вполне понятных, когда речь идет о таких цифрах, то надо сказать, что самые упорные скептики, самые отчаянные спорщики признавали, что старику из Латы не меньше ста двадцати лет.

Несомненно, это изумительно старый человек. Точные свидетельства других стариков, которые всегда знали его как человека очень пожилого, убедили меня в том, что общепринятая цифра в сто сорок лет близка к истине. Впрочем, есть способы проверить это. Я сам за недостатком времени не в состоянии был выяснить этот вопрос с бесспорной точностью методическими расспросами старика, его родных, близких, соседей, собиранием воспоминаний, изучением его потомства и родни и просмотром архивов и документов. И я обратился к Научному обществу Абхазии с просьбой произвести это исследование. Надеюсь, что оно предпримет эту работу, которая представляет интерес национальный, научный и даже социальный. И я уверен, что это научное учреждение установит точную дату начала самого долгого пути, который когда-либо приходилось совершать человеку на земле.

• • •

ИЗ ВЕЛИКОЙ КНИГИ ПРИРОДЫ

Редакция «Всемирного Следопыта» обращается с просьбой к своим читателям, активно интересующихся природой, присылать в отдел «Из великой книги природы» заметки и статейки из их собственных (проверенных) наблюдений над миром животных и растений и жизнью земной коры, сопровождая их при случае фотоснимками, зарисовками или чертежами. За интересными явлениями в этой области вам вовсе не нужно обращаться непременно к иностранным журналам. В СССР достаточно своих чудес природы. Напечатанные заметки и статейки наших читателей (желательно размером не свыше ста строк) оплачиваются по 10 коп. строка.

МОСКОВСКИЙ ЗООПАРК ЗИМОЙ

Кричат и суетятся вороны над прудом. Взлетают и кружатся, садятся на деревья, спускаются на снег…

30 градусов ниже нуля. Во мгле морозного тумана пушатся инеем ветви деревьев, тускло играют обмерзшие прутья железных решоток. Холодная тишина кругом, и только звонки трамвая да карканье ворон нарушают ее.

Уткам холодно. Они лежат на снегу, попрятав лапки под перья — голая кожа ног не выдерживает такого мороза, и утка, подсунув лапки под теплые перья крыльев, не сидит, а лежит на снегу, припав к нему грудью и брюшком.

Молча налетела ворона на замершую на снегу утку, сразмаху ударила ее клювом. В общий крик слились кряканье и карканье, пестрой стайкой перемешались на снегу утки и вороны… На снегу — свиязь. Чуть заметная струйка пара на миг поднялась над пробитой острым клювом головой. Еще мгновенье, и кровяной сгусток застыл в красную ледышку.

Ворона — с добычей.

Корм, рассыпанный кругом, не привлекает уток — к нему нужно итти по снегу, нужно переступать лапками, а мороз… о, он тотчас же обжигает жгучим прикосновением нежную кожу!.. И, высунув на миг лапку, утка поспешно прячет ее назад. Голод не так мучителен, как холод.

— Кра-а-а… Крааа… — Воронья стайка спускается на заснеженный лед. Им, этим бойким и хищным птицам, не так уж страшен мороз: их лапки покрыты грубой и толстой кожей, у них нет тонких и таких чувствительных к холоду перепонок меж пальцами.