Всемирный следопыт, 1928 № 09 - [26]

— Что случилось? — спросил я его. — Кто в кого тут стрелял?

Панфил молчал, хитро улыбаясь.

— Да чего ты притворяешься? — вдруг спросил он меня. — Или, думаешь ты, я не знаю, зачем тебя сюда на Селенгу принесло?

Я недоуменно уставился на своего спутника.

— Или думаешь ты, что здесь никто про тебя не знает? — продолжал он. — Эх, парень!.. Тут уж, чай, с неделю, как про тебя толк идет. Ждали тебя со дня на день.

— Что?.. Меня тут ждали?! Про меня толки идут?! — воскликнул я со все возрастающим удивлением.

— Ну да, про тебя и говорили… а то про кого же? Здесь давно уже слух был, что на Селенгу из Иркутска должен приехать старший над всеми имальщиками для поверки… Сами имальщики рассказывали.

— Я — старший над имальщиками?!

— Ну да. Имальщик ты и есть!.. — Панфил продолжал хитро улыбаться. — И ухватки-то у тебя имальщицкие. Нешто я не видел, когда твои ребята начали по ворам палить, как ты свое ружье взял и кустами красться пошел, чтобы с берега в вора свою пулю пустить?

Тут я не выдержал и расхохотался.

— Так вот оно что!.. Это, значит, на одной лодке хищники были… А с другой лодки в них палили имальщики?.. Чорт бы их побрал! И напугали же они меня! Ведь я было подумал, что на нас бандиты напали. Я ведь от них в кусты удрал.

Панфил засмеялся.

— Сам имальщик и от имальщиков же удрал? Своих ребят за варнаков[35]) принял? Как же это так? — удивлялся он.

— Да какой же я имальщик?! Какой же я старшой?! Что ты, Панфил! Еще три дня назад я и в жизни своей про имальщиков не слыхал. Три дня назад я только в первый раз в жизни омуля съел!..

— Да сам-то ты откуда?

— Я?.. Из Москвы!..

— Из Москвы-ы? — протянул Панфил. — Эна!..

Панфил уставился на меня глазами, полными удивления. Потом он откинулся назад и, задрав голову, так громко и весело принялся хохотать, что, глядя на него, расхохотался и я.

Вдоволь нахохотавшись, Панфил встал и, сплюнув, с досадой проговорил:

— Ну скажи на милость, чего же ради я, старый чорт, за пятерку взялся тебя везти?

— Это уж твое дело… А не все ли тебе равно, кого везти?

— Глупо ты говоришь!.. Как бы я знал, что ты не старшой над имальщиками, не повез бы я тебя за пятерку ни в жисть. Ведь я же, можно сказать, самый первый вор на Селенге…

— Да будет тебе!..

— Не зря я говорю, парень!.. Ведь я нынче какого из-за тебя маху дал! Меня теперь мои ребята засмеют…

— Какие ребята?

— Да те, которые тебе нынче мяса подарили…

— Так они — тоже воры?

— Ну, а как же!.. Можно сказать, первые хищники. Ведь я — их башлык. Понял?

— Башлык? Что это значит?

— Эна! Ты и этого не соображаешь! Эх, парень, парень… — проговорил он, глядя на меня с каким-то презрительным сожалением. — Башлык… Стало-быть, хозяин воровской лодки. Он ею правит; он, можно сказать, начальник всей воровской артели… Ведь я из-за тебя ребятам наказал нынче на воровство не ходить и велел им других воровских башлыков предупредить, чтобы и те не ходили, потому, мол, старшой имальщик приехал. За этим я к ним и заезжал сегодня с тобой… А тебя я взялся к Истоку везти, чтобы тонкости твои узнать… Я ведь тебя всерьез принял. Подумалось мне, будто парень ты хитрый и тонкий, потому от себя ты ни слова не говоришь, кто ты есть, а сам меня про воровство тихонько выспрашиваешь. Ну, я и подумал, покуда ты здесь околачиваешься, лучше с воровством потише: кто, мол, тебя знает? Опять, думаю, коли ты старшой — твои ребята усердствовать начнут, и оно все же спокойнее будет с воровством денек обождать…

Вдалеке прозвучал раскатистый выстрел. Повидимому на реке разыгрывалась жуткая драма.

— Стреляют, — вымолвил я. — Уж не поймали-ли воров?..

— Поймаешь их!.. Они теперь далеко. Я знаю, эту лодку. Это лодка Твороговского Гаврилы… Старый башлык!.. Разве он даст себя поймать — ни в жисть!.. За его ребятами не то что на веслах, а и на моторке не угонишься.

— Неужели от мотора можно на веслах уйти?

— Эх, парень! Не знаешь ты хищников! Не знаешь наших ребят! Уйти им от семисильного мотора на веслах — ничего не значит! Для воровства и лодка делается особая, узкая, длинная, из легких досок, ходкая — страсть! Пять пар весел. На веслах пять силачей. Видал ты нынче моих ребят? Видал, какие парни на этом деле работают? Много ли таких силачей найдется? Из десяти человек, может быть, только один к такой работе пригоден. Каждый из них здесь на Селенге родился и вырос… Грести сызмальства привычен. Работают парни дружно; друг к другу привыкли; один одного сильнее, один другого смелее… Лодкой правит башлык — старый дед. Селенгу он знает наскрозь, а в Селенге, чай, сам видел, сколько проток, островов, затонов, мелей и быстрин. Ни один имальщик не знает так реку, как ее знает башлык… Где же имальщикам на семисильной моторке за ворами угнаться!

— А в кого же сейчас стреляют?

— Не иначе как в воздух стреляют… Так, для острастки. А воры уж далече. Это я тебе верно говорю. Они небось давно уж лодку свою посуху через остров переволокли и другой протокой теперь пробираются.

— Но ведь ловят же все-таки воров?

— Конешно, ловят… Только старого башлыка трудно поймать… Разве убьют или шибко изранят…

— А тебя самого ловили?

— Случалось два раза.