Всемирный следопыт, 1928 № 09 - [23]

— Года четыре назад делались опыты в реке Селенге. В простой избе был устроен настоящий рыборазводный завод и устроен он был, можно сказать, почти без всяких денежных затрат и без всяких аппаратов. Принцип был следующий: в глубокую тарелку выдавливалась омулевая икра из нескольких самок; затем на нее выпускали молоку самца, после чего палочкой тщательно перемешивали ее с икрой, достигая при этом примерно 85 % ее оплодотворения. Это — так называемый «сухой способ Врасского». Оплодотворенную таким образом икру затем помещали на сеточки, сделанные из марли, и эти сетки укладывали в обыкновенные стеклянные четверти из-под вина, предварительно выбив их дно. На горлышки бутылей надевались резиновые трубки, по которым шла в четверти вода под некоторым давлением. Как видите, устройство нерестового аппарата — вещь отнюдь не сложная! В избе, конечно, поддерживалась нужная температура.

Смею вас уверить, что даже при таком кустарном способе погибало не более 20–25 % икры, и нам удавалось выпускать в Селенгу миллионы окрепших омульков. Этими опытами ведали граждане Пантелеев и Морозов.

— Почему же эти опыты не нашли себе дальнейшего применения? — спросил я старичка-ихтиолога.

— Смешно сказать: из-за того, что в один прекрасный день обвалилась ветхая крыша избушки, отведенной под завод! Беда вся заключается в отсутствии средств, с одной стороны, и в малой культурности населения — с другой.

— Что же является все-таки главной причиной падения омулевого промысла? — осведомился я.

— Прежде всего — хищничество, то-есть незаконная ловля омуля в запретные сроки, когда он массами заходит в реки для нереста. Такая незаконная ловля преследуется и строго карается. Однако, несмотря на это, на одной лишь Селенге сотни людей занимаются хищничеством, беспощадно истребляя руна омулей[31]). Курьезно то, что нерест омуля охраняется неплохо. Для борьбы с хищниками мы держим на одной лишь реке Селенге вооруженный отряд в 60 человек, так называемых «имальщиков»[32]). Имальщики имеют в своем распоряжении и моторные лодки и оружие, однако, хищнический воровской промысел настолько добычлив и до того вошел в быт населения, что до сего времени там есть сотни отчаянных людей, которые, подчас рискуя жизнью, ловят омуля в реке, невзирая на запреты и берданки имальщиков. Эти хищники — поистине смелые и лихие типы, и поделать с ними мы ничего не можем, — тут нужна долгая упорная культурно-просветительная работа в самых захолустных селениях.

Только таким путем мы одолеем хищнический промысел. Стоит ли говорить о том, что не будь у нас отрядов имальщиков — омуль давно бы перевелся в Байкале. Имальщики все же являются в большой степени сдерживающей мерой. Однако мера эта недостаточна, и пока у нас не будет рыборазводных заводов, эксплоатация омулей и харьюсов[33]) будет падать с каждым годом.

— Скажите, — прервал я ихтиолога, — а бывают случаи, что имальщики пускают в ход оружие против хищников?

— Такие случаи нередки. Впрочем, вы, кажется, намерены посетить байкальские промыслы? Советую вам спуститься до Байкала на лодке по Селенге. Теперь как раз приближается сезон хищничества, сезон рунного хода омуля. Вы, кажется, охотник?.. Уток вы настреляете там множество, а заодно и хищников понаблюдаете. Интересные они типы. Сами увидите, что это за народ.

Я пожал руку ученому рыбоводу и покинул земотдел, твердо решив спуститься по Селенге до Байкала на лодке…

II. В лодке по Селенге.

Полдня проторчал я в большом селе, расположенном на одном из рукавов реки Селенги. Я попал сюда, совершив дивное путешествие по Кругобайкальской железной дороге, проезжая по которой, не отрываясь от окна вагона, я целый день любовался красотами великого озера и могучими горными хребтами, его: окаймляющими. Так доехал я до небольшого разъезда Теммой, откуда меня ночью доставили на невероятной двуколке в большое село у самой реки.

Тщетно пытался я в течение утра нанять себе лодку, чтобы спуститься в ней по реке до Байкала. Погода стояла прекрасная, и весь народ был занят на покосе. Наконец, перед вечером, когда я шатался по улице невзрачного села, ко мне подошел рослый сильный мужчина, на вид лет сорока пяти, с косматой русой бородой. На нем была выцветшая заплатанная лиловая рубаха, на голове красовалась старая вытертая меховая шапка, а ноги были босы.

— Тебе лодка нужна… до моря[34]) доехать? — спросил он, весело заглядывая мне в глаза.

— Нужна, хочу до Истока доехать.

Расположенное на берегу Байкала невдалеке от устья Селенги селение Исток издавна служит местом сосредоточения рыбаков, промышляющих омуля. Я стремился туда, дабы на месте ознакомиться с промыслом и бытом байкальских рыбаков.

— До Истока? — переспросил меня босяк. — Что же, можно! Я тебя доставлю; лодка у меня ходкая, по дороге охотиться будешь? — спросил он меня, указывая на мое ружье.

— Буду охотиться… Сколько возьмешь с меня?

Босяк с минуту соображал.

— Пятерку и твой харч, — вымолвил он наконец. — Идет?

Проехать полсотни километров на лодке всего за пять рублей показалось мне дешево. Я, конечно, согласился и минут через десять уже тащил свои вещи по направлению к реке, сопутствуемый Панфилом (так звали моего босяка). Он нес на плече длинные весла. Мы остановились на плоском песчаном берегу широкой протоки. На песке лежало множество лодок всевозможных форм и размеров. Тут были большие, высокие черные и красные лодки, в которых рыбаки ловят рыбу в бурном Байкале; тут были и более мелкие неводники и необыкновенно длинные хаюрки и миниатюрные двугребки.