Всемирный следопыт, 1928 № 06 - [21]

* * *

Долго ждать не пришлось. Через три дня после окончания моих подготовительных работ пришло приглашение.

Это был обычного типа билет, какие рассылаются для приглашения на семейное торжество, и текст его был таков:

ПРОФЕССОР Д. Э. ЧЕЛЛЕНДЖЕР

К. О., М. Д., Д. Н. и т. д.

(бывший председатель Зоологического института и обладатель такого количества ученых степеней, что уместить их все на этом билете не представляется возможным)

приглашает мистера Пирлесса Джонса(его, а не ее) в 11–30 утра в среду 21 июня в ХЭНГИСТ-ДАУН, СУССЕКС, быть свидетелем замечательного торжества разума над материей. Специальный поезд отбывает со станции Виктория в 10-5. Пассажиры оплачивают проезд из собственных средств. После опыта — завтрак. А может быть — я не будет, смотря по обстоятельствам. Станция назначения — Сорринггон.

Мэлон тоже получил подобное приглашение, и, придя к нему, я увидел, что он хохочет.

— Как нелепо посылать приглашение нам, — сказал он. — Мы все равно будем там, что бы ни случилось. Но знаете, от этого весь Лондон загудел. Старик добился своего, и его косматая голова окружена ореолом.

Итак, наконец, наступил великий день. Я решил, что будет лучше поехать накануне с вечера, чтобы лично убедиться, что все в порядке. Бурав был установлен вполне точно, груз был тщательно уравновешен, электрический контроль действовал без отказа, и я был втайне рад, что непосредственное руководство опытом не будет поручено мне. Рубильник, включавший ток, был установлен на трибуне в. значительном отдалении от жерла шахты, чтобы свести до минимума возможность опасных последствий…

В это историческое утро прекрасного летнего дня я, выбравшись на поверхность земли, взобрался на одну из решотчатых башен шахты, чтобы окинуть взором поле.

Казалось, весь мир устремился сюда, в Хэнгист-Даун. Насколько хватало глаз, все дороги были усеяны толпами. Автомобили, фыркая и подпрыгивая на кочках, подъезжали один за другим и высаживали пассажиров у прохода в проволочной ограде. Здесь для большинства и кончался путь.

Сильный отряд охраны стоял у входа и был глух ко всем уговорам, угрозам и подкупам; только предъявив пригласительный билет, можно было проникнуть за крепкую изгородь, Неудачники расходились и присоединялись к необозримым толпам, собравшимся на холмах. Все поле было покрыто густой толпой зрителей. Такое скопление народа бывает только на холмах Ипсома в день Дерби[60]). Внутри территории работ проволокой были отделены несколько, участков; и привилегированные посетители были размещены в них специальными распорядителями.

В четверть двенадцатого множество шарабанов доставили со станции специально приглашенных гостей, и я спустился вниз, чтобы присутствовать при церемонии приема. Челленджер имел потрясающий вид во фраке, белом жилете и сверкающем цилиндре. На лице его было выражение презрительного превосходства и довольно грозной благожелательности; он был преисполнен важности и сознания собственного достоинства. «Типичная жертва мании величия», — как отозвался о нем один из хроникеров. Профессор помогал разводить (а иногда и подталкивать) гостей по местам, а потом, собрав вокруг себя избранных гостей, занял место на трибуне на холме и оглядел собравшихся с видом председателя, ожидающего аплодисментов аудитории. Но, поскольку таковых не последовало, он сразу перешел к делу, и его сильный гудящий бас наполнил всю территорию земляных работ.

* * *

— Джентльмены! — загремел он, — на этот раз я избавлен от обращения: «лэди и джентльмены». Если я не пригласил лэди провести вместе с нами это утро, то, смею вас уверить, не для того, чтобы обидеть их, поскольку, — прибавил он со слоновьим юмором, — наши взаимоотношения с ними всегда были самыми дружелюбными. Настоящая причина та, что в моем опыте все же имеется в небольшой степени элемент опасности, хотя этого как будто недостаточно, чтобы рассеять выражение неудовольствия, которое я замечаю на некоторых лицах. Представителям печати будет небезинтересно узнать, что специально для них я отвел верхние места на гребне холма, откуда они лучше других смогут видеть все происходящее. Они обнаружили к моему опыту такой интерес, порой неотличимый от вмешательства в мои дела, что наконец теперь-то они не смогут пожаловаться, что я сопротивляюсь всем их усилиям. Если ничего не случится, — а случайности возможны всегда и во всем! — что же, я сделал для них все, что мог… Если, наоборот, что-нибудь случится, они будут находиться в исключительно удобных условиях для наблюдения и записывания, если найдется что-либо, заслуживающее их просвещенного внимания.

— Вы отлично понимаете, — продолжал он, — что человеку науки невозможно объяснить обыкновенному стаду различные причины, приводящие его к тому или иному заключению или действию. Я слышу весьма невежливые замечания и очень прошу того джентльмена в роговых очках перестать махать зонтиком.

(Голос: «Вы оскорбительно аттестуете своих гостей!»)

— Возможно, что мои слова: «обыкновенное стадо» привели джентльмена с зонтиком в столь возбужденное состояние. Хорошо, пускай мои слушатели не обыкновеннее стадо. Не будем придираться к словам. В тот момент, когда меня прервали дерзким замечанием, я намеревался сказать, что весь материал по настоящему опыту полно и подробно изложен в моем выходящем труде о строении Земли, который я, при всей своей скромности, могу назвать одной из величайших, делающих эпоху книг в мировой истории…