Всемирный следопыт, 1927 № 04 - [23]
V. С того света
Крымская сказка.
— За Бахчисараем, в степи, жил татарин. Всего было у него много, но никогда не было покоя. Жена, мать и две сестры только и делали, что плакали громко, навзрыд, по самому ничтожному поводу.
Недалеко от сакли татарина был глубокий колодезь, а над ним росла большая развесистая ракита. Как-то утром, когда солнце всходило, и туман поднимался над полями, пошла жена татарина по воду, взяв большой глиняный кувшин с узким горлышком. Подошла к колодцу, достала воды, подняла кувшин на плечо и задумалась:
«А что, если бы мой сын взлез на ветку этого дерева, сорвался и упал в колодезь?..»
И так живо татарка представила себе эту картину, что стала плакать. Руки ее дрогнули, кувшин соскользнул с плеча, и, упав на камни, разбился вдребезги. Еще громче стала плакать татарка. На рыдания прибежала мать. Услышав от дочери, как мог бы погибнуть внук, и увидя, что кувшин разбит, стала плакать и старушка. На ее рыданья прибежала, в свою очередь, сперва одна сестра татарина, потом другая. Узнали, в чем дело, и вместе стали рыдать. Местность огласилась сплошным воплем.
Бросил татарин работу на огороде и прибежал узнать, в чем дело, — узнав, плюнул и сказал, что он больше с такими глупыми женщинами жить не может. Заявил, что уходит из дому и вернется лишь в том случае, если встретит людей глупее их.
Пошел татарин в Бахчисарай[14]. Путь был долгий, день жаркий. Подошел он к ханскому дворцу и присел отдохнуть у фонтана. Из калитки дворца показалась служанка-караимка. Увидала незнакомое лицо и спросила с любопытством:
— Скажите, ага, вы не здешний?
— Нет.
— А откуда?
— С того света, — отвечал татарин, желая отделаться от дальнейших расспросов.
— Ах! — воскликнула служанка и убежала. Через несколько минут она вернулась.
— Иди скорее, первая жена хана требует.
Стряхнув с себя пыль, вошел татарин во дворец. Повели его в покой ханши. Он оставил у входа свои каревле (кожаные туфли) и, на цыпочках, по персидским коврам подошел к жене хана.
— Ты давно с того света? — спросила она.
— Вчера, повелительница.
— А не видал ли там нашего сына Османа? (Осман был ее первенец, умерший в детстве).
— Как же, Аллах наградил меня этим счастьем, — смекнул хитрец, отвесив низкий поклон. — Я видел его, он приказал тебе кланяться.
— А где он? В раю?..
— Нет, не совсем, а так, с краю…
— Ах, великий Аллах! Почему же это? — горестно воскликнула ханша.
— Пресветлая повелительница, мудрейшая из женщин Крымского ханства! Не огорчайся, не за грехи твои Осман не в раю. Дело в том, что высокие особы должны иметь там свой сарай (дворец), а у Османа нет денег.
— Ах, вот в чем дело! А не знаешь ли, сколько надо денег?
— Говорили, шестьдесят золотых.
— Когда же ты пойдешь обратно?
— Не скоро, повелительница, у меня нет теперь там дел.
— Слушай, я дам тебе шестьдесят золотых для Османа и пять золотых тебе за труды. Отправляйся сейчас и передай золото. Я не могу допустить, чтобы мой первенец не был до сих пор в раю.
— Слушаю, повелительница, и все в точности исполню…
Ханша велела принести резную кипарисовую шкатулку с перламутровыми украшениями и отсчитала шестьдесят пять золотых. Взял хитрец золото и выбежал из дворца, забыв даже надеть свои каревле.
Вскоре звук рога оповестил, что хан вернулся с охоты. Раскрылись ворота дворца, и на белом иноходце въехал хан.
Только что он соскочил с коня, к нему подбежала жена.
— Знаешь ли ты, что Осман еще не в раю?!
— Осман не в раю! Что ты говоришь? — удивился хан.
— Видишь ли, был человек с того света и сказал, что у Османа нет денег, и я…
— И ты дала деньги! Где этот негодяй?
Хан вскочил в седло и бросился со двора на улицу Бахчисарая.
— Не видал ты человека, бежавшего от дворца? — спросил хан первого встречного.
— Какой-то незнакомец недавно пробежал в ту сторону, — ответил встречный.
Между тем, татарин, получив деньги, бежал как мог. Когда Салачик[15] остался позади, он свернул на проселочную дорогу. Предчувствуя погоню, беглец приложил ухо к земле — слышен конский топот. Что делать? Видит он — пашет татарин, снял шапку и вытирает пот с лысой головы. Подошел к нему хитрец, поздоровался и говорит:
— Ай, яй, яй, что делается в Бахчисарае!
— А что такое?
— Вышел ханский указ — вешать всех лысых.
— О, Аллах! — воскликнул пахарь и быстро надел шапку.
— Да, скверно, скверно, — продолжал обманщик. — Велено по окрестностям собирать лысых. Вон, на горизонте, я вижу верхового. Наверное, за этим и едет.
— Что же мне делать, добрый человек? — испуганно спросил пахарь, — по-советуй, пожалуйста.
— Вот что могу посоветовать: иди скорей к тому тополю и взлезь на него, а я буду пахать.
Вскоре подъехал хан на взмыленном коне.
— Селям алейкум!
— Алейкум селям![16]
— Не заметил ли ты человека, быстро идущего из Бахчисарая?
— Видал, повелитель. Он сидит на том тополе.
Мигом очутился хан у тополя.
— Слазь, нечестивый!
— Я не лысый! — со слезами в голосе отвечал татарин с верхушки дерева.
— Что такое? Не лысый? Слезь сию же минуту!..
— Ой, могущественный и мудрейший повелитель, я не лысый!
— Да постигнут тебя все муки ада! Слазь, я приказываю! — закричал рассвирепевший хан.
— Гордость Крыма, да прославит Аллах твое имя! Я не лысый, — твердил несчастный.
