Всемирная спиртолитическая - [17]
— Сирота, значит? — повторил Чопик и протянул Жирабасу открытую поллитровку. — А лет тебе скока?
— Восемнадцать, — буркнул голодай, залпом выпивая из горла оставшиеся полбутылки, — ох и до чего же у вас, дяденька, тушенка вкусная!..
— Ешь-ешь! — подбодрил собеседник, доставая из стоящей на полу коробки новую пятисотграммовую банку. — И не называй меня дяденькой. Какой я тебе, к лешему, дяденька? Я, брат, атаман повстанческого отряда батька Чопик. Слышал о таком? Нет?.. Этот, — он кивнул на проснувшегося Санька, — Саня, мой адъютант. А тот, который за рулем, — Калян. Мы, брат, борцы за пьяное народное счастье и свободу спиртопотребления. Короче, за пьяный беспредел! Воюем со всякой контрреволюционной сволочью, бьем где кого придется, белых, красных, черных, зеленых… Всех, в общем! Круто?
— Круто! — согласился Жирик, давясь халявной тушенкой. — Я тоже тут повоевал маленько — не понравилось мне! Начальство — звери — водку хлещут, матом орут, дерутся. Как в атаку идти — нас первых вперед, а как жрать — пошли к черту! Сами ищите!.. Сволочи!..
— А ты это на каком фронте воевал? — живо заинтересовался сердобольный хозяин автобуса. — Валяй!
— На Подмосховном антиалкогольном!
— И не понравилось, говоришь?
— He-а, не понравилось!
— Ну это, брат, неудивительно! — ехидно скривился Чопик. — Чего еще от буржуев ждать! А как в армию попал?
— По нибилизации, — поведал обжора выскребая руками быстро опустевшую жестянку, — пришли в интернат, скока лет, говорят? Собирайся, димакратию зачищать! Ну я и пошел.
— A-а! — сочувственно протянул Ермаков. — А мы вот сейчас в анархисты податься хотим. Чтоб против контры за свободное самоопьянение всех народов! Хочешь с нами?
— Хочу! — живо отозвался попрошайка, отправляя тщательно вылизанную банку в форточку. — Можно еще тушенки, дяденька?
Калян уже выруливал на площадь перед большим в стиле сталинского монументализма зданием с парадным крыльцом, с высокими колоннами, поддерживающими массивный фронтон, украшенный помпезным лепным декором и огромным кумачовым транспарантом «Анархия — мать порядка! Мать вашу!».
— Пошли! — скомандовал Чопик и первым поднялся по ступенькам на заваленное мусором, залитое мочой и помоями крыльцо. Поддатая команда проследовала за своим командиром в просторный вестибюль первого этажа.
В глазах запестрело от обилия пьяных, радостно возбужденных небритых, слюнявых лиц, множества перемешанных в кучу бушлатов, тельняшек, шинелей, защитных курток и гражданских пальто, разбросанных тут и там кумачовых плакатов, знамен, битой стеклянной тары, мятых сигаретных пачек и пустых коробок из-под презервативов. Всюду стоял базарный шум и гам; громкие пьяные выкрики и хриплый, прокуренный смех сливались с частым гитарным треньканьем и капризными стонами рваной, расстроенной гармоники. Кто-то плясал вприсядку, кто-то отчаянно резался в карты и домино, кто-то боролся на руках и соревновался в плевках в высоту. Все пило, ржало, смолило махрой и мочилось прямо на пол на лежащих вповалку спящих безмятежным пьяным сном синяков.
В воздухе стоял тяжелый, сивушный дух, едкий запах мочи ударял в нос, от густого табачного дыма резало в глазах, щипало в носу, першило в горле. Оставив Каляна, Санька и Жирабаса в вестибюле наблюдать за ходом чрезвычайно заинтересовавших их тараканьих бегов, батька поднялся на второй этаж. Перешагивая через валявшиеся на дороге безжизненные тела и обходя вонючие кучи, отыскал в конце коридора дверь с табличкой «Председатель»; тихонько постучавшись, осторожно заглянул вовнутрь.
В председательском кабинете было пусто и убого! Голые, с оборванными обоями стены, высокие, местами забитые фанерой окна, обломки дорогой мебели, несколько десятков составленных в углу деревянных ящиков с пустыми пивными бутылками. Под потолком густой звонкой тучей роились навозные мухи. У окна напротив входных дверей на широком кожаном диване возле усеянного бутылками и стаканами стола разместилась небольшая поддатая компания.
В середине сидел худой, сутулый, в маленьких круглых очочках, в сером старомодном френче и низким гнусавым голосом выводил под гитару старую, дореволюционную еще, анархистскую песню:
Заметив появившегося в дверях незваного гостя, корявый резко оборвал пение и, отложив в сторону старенькую, с проломленным в нескольких местах резонатором гитару, спросил насмешливо и резко:
— Тебе чего?
— Мне бы это… — неопределенно пожав плечами, начал было Чопик, но певец, не дослушав, перебил его:
— Выпить хочешь? Вон на столе чего видишь наливай и давай отваливай. У нас совещание. Стратегия, брат, слышал про такое?!
— Слыхал! — ответил вошедший, переминаясь с ноги на ногу и не двигаясь с места. — Мне бы с вами, товарищ Питиев, переговорить надо. По делу.
— А, ты к Питиеву, что ль? — весело рассмеявшись, спросил корявый. — Так бы сразу и сказал! И не говори мне «вы» — это барство! Говори мне «ты» — так требует анархия — мать порядка! Я не Питиев! — сказал он, поднимаясь с дивана. — Я зампредпоспирт товарищ Ершов.
«Альфа Лебедя исчезла…» Приникший к телескопу астроном не может понять причину исчезновения звезды. Оказывается, что это непрозрачный черный спутник Земли. Кто-же его запустил… Журнал «Искатель» 1961 г., № 4, с. 2–47; № 5, с. 16–57.
История двух потерявших друг друга на многие годы возлюбленных не просто полна драматизма, но и разворачивается на весьма необычном фоне. Покинув родной город и привычные условия жизни, героиня отправляется в Западную Сахару, где после тяжелейших испытаний вновь обретает казавшееся недостижимым счастье.
Андромеда Романо-Лакс, родившаяся в 1970 году в Чикаго, поначалу заявила о себе как журналистка, путешественница и серьезная виолончелистка-любительница. Ее писательская деятельность долго ограничивалась рассказами о путешествиях, очень увлекательными, но документальными. «Испанский смычок» — первый роман Андромеды Романо-Лакс, удостоившийся восторженных отзывов ведущих американских критиков и мгновенно разошедшийся по всему миру в переводах. Знаменитый журнал Library Journal назвал его литературным событием 2007 года.«Испанский смычок» — это история мальчика из пыльного каталонского городка, получившего в наследство от рано умершего отца необычный дар — смычок для виолончели.
В романе известной русской писательницы отображена революционная борьба трудящихся Западной Украины за свое социальное и национальное освобождение в начале нашего века. Исторические события здесь переплетаются с увлекательной, захватывающей интригой, волнующими приключениями героев.
Бабур — тимуридский и индийский правитель, полководец, основатель государства Великих Моголов (1526) в Индии. Известен также как поэт и писатель.В романе «Бабур» («Звездные ночи») П. Кадыров вывел впечатляющий образ Захириддина Бабура (1483–1530), который не только правил огромной державой, включавшей в себя Мавераннахр и Индию, но и был одним из самых просвещенных людей своего времени.Писатель показал феодальную раздробленность, распри в среде правящей верхушки, усиление налогового бремени, разруху — характерные признаки той эпохи.«Бабур» (1978) — первое обращение художника к историческому жанру.
Новый роман П. Куусберга — «Происшествие с Андресом Лапетеусом» — начинается с сообщения об автомобильной катастрофе. Виновник её — директор комбината Андрес Лапетеус. Убит водитель встречной машины — друг Лапетеуса Виктор Хаавик, ехавший с женой Лапетеуса. Сам Лапетеус тяжело ранен.Однако роман этот вовсе не детектив. Произошла не только автомобильная катастрофа — катастрофа постигла всю жизнь Лапетеуса. В стремлении сохранить своё положение он отказался от настоящей любви, потерял любимую, потерял уважение товарищей и, наконец, потерял уважение к себе.