Всемирная история. Российская империя - [83]

Поэтому образованию малороссов «способствовали» в том же режиме, что и в обычных русских губерниях. И напоминало это продвижение памятников. Но сначала – про образование. Оно ведь должно распространяться из центра на периферию.

Есть столицы – Санкт-Петербург и Москва. Там должны быть европейские университеты. В Москве новый образовательный стандарт заменил устаревшую Славяно-греко-латинскую академию, основанную в 1687 г. выпускником Могилянки Симеоном Полоцким. С основанием Московского университета она превратилась во что-то вроде бурсы и была закрыта не намного раньше, чем киевская Могилянка, – в 1814 г. Империи нужны были другие университеты, созданные по общеевропейскому стандарту, и гимназии – по немецкому.

Россия получила в результате разделов Польши Вильнюсский университет, существовавший с 1579 г. Был достигнут консенсус с польской шляхтой. Но тут случилось восстание 1830–1831 гг., и в 1832 г. университет был упразднен Николаем І как рассадник польского сепаратизма. А медицинский факультет был перемещен в Киевский университет Святого Владимира. Действовали по такому принципу: если университет лояльный, там можно и на родном языке преподавать. Но если он «проштрафился», то на его месте делается РУССКИЙ университет. Или имущество его переезжает в другой город. Памятники публичные в ненадежном городе поначалу не ставились. Но есть у России еще один способ продвижения «монументализма»: возведение ритуальных православных храмов Святого Александра Невского на землях иноверцев, и таких храмов немало.

В Дерпт-Юрьев-Тарту (Эстония) в 1632 г. прославленным шведским королем Густавом ІІ Адольфом был основан второй после Уппсальского шведский университет в Ливонии (нынешняя Эстония и часть Латвии). Когда Петр І присоединил Ливонию к России, его сразу же закрыли.

Но в XVII в. и во время русско-французской войны 1812–1814 гг. остзейские (немецкие) бароны так послужили России – от путешественника Крузенштерна до полководца Барклай-де-Толли и начальников жандармского ведомства, – что их лояльность империи вообще долго не вызывала никаких вопросов. И благоволящий к остзейскому рыцарству и его крестоносным корням фанатик Мальтийского ордена Павел І решил дать краю университет. Выбирали место. Дерпт (эстонское Тарту) или Митава (латышское Елгава)?

В докладе дворянской комиссии отмечалось: Дерпт находится «в середине трех губерний – Лифляндской, Курляндской и Эстляндской; положение свое имеет на сухом месте, между тем как Митава окружена болотами; употребляет российскую монету и ассигнации и сверх того превосходит дешевизной съестных припасов». Геополитика и экономика. Редкий случай: сын Павла Александр этот проект убитого своими друзьями отца не отменил, а поддержал. Но у него самого было много друзей из остзейских баронов.

Надо учитывать, что до 1890-х гг. в Прибалтике существовал особый «балтийский порядок»: привилегии и интересы немецких баронов власти не беспокоили. Они составляли значительный процент дворянской, бюрократической и военной элиты Российской империи. Перед их феодальным статусом как потомков крестоносцев в позднефеодальной России благоговели. Латыши и эстонцы, подчиненные гордых остзейцев, для Петербурга не существовали. Ну, была там какая-то «чухонь»… Так что в 1802 г. появился Дерптский университет.

Спроектированное остзейскими баронами учебное заведение надолго стало «особенным» в российской университетской системе. Дерптский университет был преимущественно немецким по составу преподавателей и учащихся, преподавание велось на немецком языке. Но империя имеет свою логику. Подъем русского национализма во времена Александра ІІІ принес ожидаемый результат: в 1892 г. произошла русификация Дерптского университета, который был переименован в Юрьевский университет по древнерусскому названию Дерпта – Юрьеву. Понятно, что об эстонском названии города – Тарту – тогда никто не вспомнил, ни немцы, ни русские. Он стал РУССКИМ университетом.

Но вернемся к памятникам. Итак, что такое Дерпт в начале и середине XIX в.? Территория лояльная. Памятник? Пожалуйста! Персонаж: Михаэль Андреас (Михаил Богданович) Барклай-де-Толли, выдающийся полководец, проявивший себя в войне против Наполеона. Но давайте вспомним памятник французу де Ришелье в Одессе. Есть аналогии в части мотивации и исторических обстоятельств. Два этнических иностранца на службе в России. Правда, де Ришелье был иностранцем, а Барклай – подданным Российской империи. Михаэль-Андреас происходил из ганзейского рода, изгнанного из Британии еще при Кромвеле. Предок его был бургомистром Риги. Отец Андреаса стал Богданом, потому что в процессе «формального обрусения» так перевел свое немецкое имя Gottard. Стал дворянином.

Монументализация Барклая прошла идеологическую проверку в процессе установки памятников Кутузову и Барклаю возле Казанского собора в Петербурге в 1836 г. Начал дело еще Александр І после смерти Михаила Богдановича в 1818 г. Николай после смерти брата проект поддержал. Но скульптура Кутузова, вписанного в ту же композицию, была установлена еще в 1832 г. Итак, от начала реализации проекта «Барклай» до установки памятника прошло четырнадцать лет. Дело в том, что первая отливка не удалась. Пришлось повторить (а это деньги и годы). В конце концов памятник Барклаю поставили. Но была и «монументальная предыстория»…