Всемирная история. Древний Рим. Эпоха великих завоеваний - [79]

Подготовленная Ганнибалом армия вторжения существенно превосходила римские войска в количественном отношении. По сообщениям античных авторов, она насчитывала около 90 тыс. пехотинцев и 18 тыс. кавалеристов (согласно Полибию – 12 тыс.) и около 40 боевых слонов (Polyb. III, 35, 1–2; Liv. XXI, 23, 1). Крупные контингенты были оставлены также в Испании и Африке, чтобы защитить эти карфагенские владения от римского вторжения. При этом испанские наемники были направлены в Ливию, а африканские размещены на Иберийском полуострове (Polyb. III, 33, 8; Liv. XXI, 21, 11). Это было сделано для лучшего контроля за наемниками, которые вне пределов родной страны были вынуждены в большей степени полагаться на командиров и не могли войти в сговор с местным населением, задавшись целью свергнуть власть Карфагена. Такая мера позволяла пунийцам обезопасить себя не только от вторжения римлян, но, и даже в первую очередь, от восстания местных иберийских и ливийских племен. Действительно, в случае начала мятежа использовать для его подавления воинов-чужеземцев было гораздо сподручнее и эффективнее, чем бойцов, рекрутированных из местного населения. Руководствуясь этими соображениями, из Испании в Африку были переброшены 13 850 легковооруженных пехотинцев, набранных из племен олкадов, оретан, терситов и мастианов, а также 870 балеарских пращников (Polyb. III, 33, 9—11; Liv. XXI, 21, 12). Частично они были расквартированы в пунийской столице, основную же массу направили в ливийские города. Также по распоряжению Ганнибала в Ливии были завербованы дополнительно 4 тыс. наемников, которые были размещены в Карфагене не столько в качестве защитников города, сколько в роли заложников на случай восстания среди ливийских племен (Polyb. III, 33, 14–16; Liv. XXI, 21, 13).

Основу карфагенской армии на Иберийском полуострове составили пешие ливийские наемники, отряды которых насчитывали 11 850 воинов. Кроме них в пехоте служили также 500 балеаров и 300 лигуров. Кавалеристами здесь служили 1 800 нумидийцев, 450 ливо-финикийцев и 300 илегретов. Во главе этих войск стоял брат Ганнибала Гасдрубал, которому главнокомандующий оставил также 21 боевого слона и флот из 50 пентер, 2 тетрер и 5 триер, предназначавшийся для защиты Испании от вторжения с моря. Учитывая план переноса боевых действий в Италию, этих кораблей было вполне достаточно для поддержания связи с Африкой и патрулирования испанского побережья, даже приняв тот факт, что подготовленные команды были лишь на триерах и 32 пентерах (Polyb. III, 33, 14–16; Liv. XXI, 22, 1–4).

Зимой 218–217 гг. до н. э. Ганнибал не только позволил отдохнуть отпущенным в отпуск воинам, но и организовал рекрутирование новых. Он собирал информацию о намеченном пути вторжения на Апеннинский полуостров, проводил разведку дорог и планировал маршруты движения войска, выяснял, как настроены проживавшие в Цизальпийской и Трансальпийской Галлии кельтские племена. По словам Полибия, Ганнибал «принимался за дело с большою осмотрительностью; в точности разузнал и достоинства страны, в которую решился вступить, и отчужденность населения ее от римлян; в местах труднопроходимых он пользовался туземными проводниками и путеводителями, которые готовы были делить с ним его судьбу» (Polyb. III, 48, 10–11). Пунийские лазутчики и агенты, преодолев Пиренейские горы и Альпы, проникали на территорию Италии и доставляли обнадеживающую информацию. Переход через горы не обещал быть легким, но представлялся вполне осуществимым, а галльские племена Северной Италии обещали поддержку в войне против Рима (Polyb. III, 34, 1–6; App. VI, 13). Полученные сведения Ганнибал использовал не только для планирования кампании, но и для воодушевления воинов, щедро распространяя информацию о том, сколь богата и плодородна страна, куда они направляются, и как доброжелательно их примут в ней извечные враги Рима галлы (Polyb. III, 34, 8). С этой же целью в войске распространялись слухи о чудесном сне, привидевшемся Ганнибалу и предвещавшем ему великую победу и разорение Италии (Liv. XXI, 22, 6–9; Cic. de Div. I, 49; Val. Max. 17; Ioan. Zon. VIII, 22).

На закрытых собраниях высшего военного совета настроения были не столь радужными, поскольку их участники хорошо осознавали, что предстоящий поход будет нелегким – придется преодолевать природные препятствия в виде труднопроходимых гор и полноводных рек, столкнуться с враждебностью варварских племен, решать проблему снабжения многотысячной армии продовольствием. Последнее представлялось особенно сложным, и отголосок прений между карфагенскими военачальниками по этому поводу сохранился в рассказе Полибия о том, как один из пунийских командиров по имени Ганнибал Мономах утверждал, что обеспечить воинов провизией на пути в Италию можно, только научив воинов питаться человеческим мясом и заранее позаботившись о том, чтобы они вполне привыкли к такой пище. Главнокомандующий ответил на это, что предложение представляется ему разумным, однако он не может заставить себя и других командиров последовать такому совету (Polyb. IX, 24, 4–6).