Всемирная история. Древний Рим. Эпоха великих завоеваний - [73]

Усиление позиций Гамилькара и его продвижение на восток изрядно обеспокоило римлян, впервые обративших серьезное внимание на действие пунийцев в Иберии. В Акра Левке прибыли римские послы, потребовавшие разъяснений, по какому праву он воюет в Испании и какие цели преследует. К таким действиям римлян побуждали их греческие союзники, к владениям которых приблизился Гамилькар. Барка остроумно и формально доброжелательно, однако и не без определенной доли издевки ответил, что воюет исключительно для того, чтобы добыть средства для выплаты контрибуции Римской республике (Dio. Cass. fr. 46). Вряд ли римские посланцы были обмануты притворным смирением хитроумного карфагенянина, однако поводов для противодействия пунийцам они не нашли, да и сам Рим находился в непростом положении – на севере Италии ему угрожали галлы, назревала война в Иллирии, что заставляло Вечный город пустить дела в Иберии на самотек.

Продолжив боевые действия, в 229 г. до н. э. Гамилькар взял в осаду город Гелика – по всей видимости, современный Эльче, расположенный юго-западнее Акра Левке. Кампания затянулась, однако даже малыми силами Барка полностью обеспечивал блокаду города, что позволило ему отправить на зимнее время в Акра Левку большую часть войска с боевыми слонами. По всей видимости, решение было продиктовано желанием облегчить снабжение войска продовольствием, отослав прочь бесполезную во время осады элефантерию. Это решение стало для полководца роковой ошибкой. К ослабленному лагерю карфагенян подошли племена оретанов, вождь которых вначале предложил Гамилькару союз и дружбу, однако затем, обманув доверие пунийского полководца, вероломно напал на его войско. Не ожидавший предательства оретанов, Барка вынужден был спешно снять осаду и отступать к Акра Левке, преследуемый превосходящими силами противника. Убедившись, что в открытом сражении его ждет неминуемое поражение, пунийский военачальник принял решение разделить войско на две части, первая из которых должна была как можно быстрее отходить, вторая же, приняв на себя основной удар неприятеля, позволила бы соратникам успеть укрыться за крепостными стенами города. Отряд прикрытия возглавил сам Барка, отослав с отступающими обоих своих сыновей, Ганнибала и Гасдрубала. Спасти детей Гамилькару удалось лишь ценой собственной жизни, когда, теснимый вождем оретан, он был прижат к берегу реки и, попытавшись переправиться через нее, погиб в бурных водах (Diod. XXV, 10, 3–4).

Смерть Гамилькара надолго отсрочила давно задуманную им войну с Римом, во время которой планировалось вторгнуться в Италию по суше, пройдя вдоль побережья Средиземного моря и перевалив через Альпы. Реализовать замысел Гамилькара, по мнению античных авторов, сможет лишь десятилетие спустя его сын Ганнибал. «Что возникновение второй войны было подготовлено большею частью Гамилькаром, хотя он умер за десять лет до начала ее, доказательств тому можно бы найти много», – замечал Полибий (Polyb. III, 11, 7). Более пространно ту же мысль высказал Тит Ливий: «Гордую душу Гамилькара терзала мысль о потере Сицилии и Сардинии: карфагеняне, полагал он, уж слишком поторопились в припадке малодушия отдать врагу Сицилию; что же касается Сардинии, то римляне захватили ее обманом, благодаря африканским смутам, наложив сверх того еще дань на побежденных. Под гнетом этих тяжелых дум он в пять лет окончил Африканскую войну, разразившуюся вслед за заключением мира с римлянами, а затем в течение девяти лет расширял пределы пунийского владычества в Испании; ясно было, что он задумал войну гораздо значительнее той, которую вел, и что, если бы он прожил дольше, пунийцы еще под знаменами Гамилькара совершили бы то нашествие на Италию, которое им суждено было осуществить при Ганнибале» (Liv. XXI, 1, 5; 2, 1–2).

Впрочем, после гибели Гамилькара в Испании у него нашелся достойный преемник – зять Гасдрубал Красивый. Провозглашенный войском главнокомандующим и признанный карфагенским правительством в этом качестве (Liv. XXI, 2, 3–4; App. VI, 6), он начал решительное наступление против оретан. По свидетельству Диодора Сицилийского, для этого Гасдрубал собрал в единый ударный кулак все пунийские войска, находившиеся на полуострове, доведя численность армии до 50 тыс. пехотинцев, 6 тыс. кавалеристов и 200 боевых слонов (Diod. XXV, 12, 1). Это позволило пунийскому полководцу наголову разгромить оретан, уничтожив всех причастных к гибели Гамилькара, а затем овладеть двенадцатью их городами и всеми остальными городами Иберии. При этом Гасдрубал, в отличие от действовавшего по большей части силовыми методами предшественника, отдавал предпочтение дипломатии, добившись усиления карфагенского владычества в Испании установлением дружеских отношений с большинством местных вождей (Polyb. II, 36, 2; Liv. XXI, 2, 5), для чего он женился на дочери одного из наиболее могущественных местных племенных вождей (Diod. XXV, 12, 1). «Большую часть иберийских племен Гасдрубал привлек на свою сторону убеждением – он обладал даром говорить убедительно; там же, где нужно было применить силу, он использовал юного Ганнибала, и таким образом он продвинулся от Западного моря в центр страны до реки Ибера (Эбро), которая делит Иберию почти пополам», – сообщает Аппиан Александрийский (App. VI, 6). На запад владения пунийцев на полуострове простирались вплоть до реки Таг (современная река Тахо).