Вселенная Тарковские. Арсений и Андрей - [35]
На этих словах Маруся закрыла книгу, потушила папиросу в чугунной пепельнице, сделанной в форме восьмиконечной звезды, и вышла во двор.
В доме на Щипке все спали. Со стороны Павелецкого вокзала доносились гудки маневровых паровозов. Старый глухой Филин лежал на ступеньках и храпел. Маруся села рядом. Мохнатая лисья морда собаки двигалась в такт сиплому дыханию. А еще Филин перебирал лапами во сне, видимо, ему снилось, что он бежит по берегу реки, забегает в воду, пьет ее, наблюдает за плывущими по мелководью рыбами, которые его не боятся. Рыбы пускали пузыри и улыбались Филину, а он вздрагивал, потому что вдруг обнаруживал, что здесь же, на мелководье, лежат люди. Подходил к ним из любопытства.
Эпизод из фильма «Сталкер»:
«К Сталкеру подбегает собака, ложится у его согнутых ног. Сталкер отворачивается.
Рядом лежит Писатель, подложив под голову руку. Говорит, постепенно засыпая.
ПИСАТЕЛЬ. Профессор, послушайте.
ПРОФЕССОР. Ну?
ПИСАТЕЛЬ. Я вот все насчет покупного вдохновения. Положим, войду я в эту Комнату и вернусь в наш Богом забытый город гением. Вы следите?.. Но ведь человек пишет потому, что мучается, сомневается. Ему все время надо доказывать себе и окружающим, что он чего-нибудь да стоит. А если я буду знать наверняка, что я – гений? Зачем мне писать тогда? Какого рожна? А вообще-то я должен сказать, э, существуем мы для того, чтобы…
ПРОФЕССОР. Сделайте любезность, ну оставьте вы меня в покое! Ну дайте мне хоть подремать немного. Я ж не спал сегодня всю ночь. Оставьте свои комплексы при себе.
ПИСАТЕЛЬ. Во всяком случае, вся эта ваша технология… все эти домны, колеса… и прочая маета-суета – чтобы меньше работать и больше жрать – все это костыли, протезы. А человечество существует для того, чтобы создавать… произведения искусства… Это, во всяком случае, бескорыстно, в отличие от всех других человеческих действий. Великие иллюзии… Образы абсолютной истины… Вы меня слушаете, Профессор?
ПРОФЕССОР. О каком бескорыстии вы говорите? Люди еще с голоду мрут. Вы что, с Луны свалились?
Профессор лежит с закрытыми глазами.
ПИСАТЕЛЬ. И это наши мозговые аристократы! Вы же абстрактно мыслить не умеете.
ПРОФЕССОР. Уж не собираетесь ли вы учить меня смыслу жизни? И мыслить заодно?
ПИСАТЕЛЬ. Бесполезно. Вы хоть и Профессор, а темный.
На экране река, покрытая плотной желтоватой пеной. Ветер гонит над рекой хлопья пены, колышет камыши… Вода. В ней видны шприцы, монеты, картинки, бинт, автомат, листок календаря. Рука Сталкера в воде.
На бетонной площадке лежит собака. Собака встает».
Маруся поднялась со ступенек крыльца, посмотрела на Филина, который по-прежнему храпел и перебирал во сне лапами, зашла в дом и закрыла за собой дверь.
Осенью 1945 года на общем собрании членов Союза писателей СССР было принято решение рекомендовать стихотворения поэта Арсения Александровича Тарковского к публикации в издательстве «Советский писатель». Это решение для Тарковского стало приятной неожиданностью.
Однако со временем стало ясно, что от рекомендации до публикации книги лежит очень непростой и мучительный путь, который в любую минуту может быть прерван. Что в результате и произошло…
А пока в обсуждении будущей книги приняли участие Павел Антокольский и Лев Ошанин, Маргарита Алигер и Марк Тарловский, Павел Шубин и Евгения Книпович, Абрам Арго и Аркадий Ситковский. Все сходились в одном, Тарковский – «зрелый и сильный» поэт, а поэзия его «живая и понятная», однако прозвучавшие обвинения в отсутствии «жизнеутверждающей линии», в «Блоковском бормотании» и манерности резко поменяли ситуацию.
Началось то, что принято называть «выкручиванием рук» – согласования, уточнения, а также бесконечные условия, от выполнения которых зависела публикация. Тарковский сокрушался: «Живу я в суете, очень много времени и нервной горячки я затратил на возню с книгой стихов, которую у меня все же взял «Советский писатель» – собирается ее печатать. Только – вместо книги, составленной мной по плану, соответствующему единому замыслу, после редактуры получился пестрый и путаный сборник, а не книга стихов. Выпало – увы! – много отдельных стихотворений, внесены мною изменения, которые никак нельзя назвать исправлениями».
Конечно, это было искушением, когда никто не говорил «нет», но при этом было понятно, что задуманное и выстраданное никоим образом не вписывается в официальное понимание того, какой должна быть советская поэтическая книга с ее ленинской «целеустремленностью» и сталинской «боевитостью».
Из переводов армянского поэта, прозаика и переводчика Егише Чаренца (Согомоняна) (1897–1937 гг.)
Нет, все-таки слова звучали. Другое дело, что совсем не те, которые хотел бы услышать Арсений Александрович в свой адрес.
Например, такие слова лауреата Сталинской премии 1946 года, поэта и драматурга Павла Антокольского: «Тарковский – поэт одинокий. Его путь уперся в войну, тут он ощутил себя сыном поколения». Или велеречивые рассуждения критика Евгении Книпович о том, что поэзия Тарковского носит упаднический характер, а сам автор входит в «черный пантеон» – Сологуб, Ходасевич, Мандельштам, Гумилев. Две последние фамилии в этом списке звучали Арсению Александровичу предупреждением, были своего рода «черной меткой».
Материнская любовь не знает границ, любящие матери не знают меры, а дети – маленькие и уже взрослые – не знают, как правильно на эту любовь ответить. Как соответствовать маминым представлениям о хорошем ребёнке? Как жить, чтобы она была вами довольна? Как себя вести, чтобы не бесить её, а радовать? Ответы на эти вопросы – в нашем сборнике рассказов современных писателей.
Альберт Эйнштейн – лауреат Нобелевской премии по физике, автор самого известного физического уравнения, борец за мир и права еврейской нации, философ, скрипач-любитель, поклонник парусного спорта… Его личность, его гений сложно описать с помощью лексических формул – в той же степени, что и создать математический портрет «теории всего», так и не поддавшийся пока ни одному ученому.Максим Гуреев, автор этой биографии Эйнштейна, окончил филологический факультет МГУ и Литературный институт (семинар прозы А.
«Возненавидел эти скользкие, напоминающие чёрную речную гальку кнопки телефона, на которых уже не разобрать ни цифр, ни букв, ведь они стёрты частыми прикосновениями указательного пальца. Впрочем, в этом нет ничего удивительного, потому что никуда нельзя дозвониться, вот и приходится барабанить по ним до умопомрачения…».
Новая биография русского поэта и Нобелевского лауреата Иосифа Бродского. Биографический жанр – особый. Факты, события, сменяющие друг друга, попытка реконструировать жизнь поэта сама по себе абсурдна, на первый взгляд, однако писатель Максим Гуреев, с присущей ему деликатностью, сумел из Мифа сотворить Легенду… Максим Гуреев закончил филфак МГУ и семинар прозы Андрея Битова в Литинституте. Публикуется в журналах «Новый мир», «Дружба народов», «Знамя», «Октябрь». Режиссер документального кино, автор более 60-ти картин.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«После уроков не хотелось идти домой, потому Лебедев и сидел подолгу в гардеробе, который напоминал облетевший поздней осенью лес – прозрачный, дудящий на сыром промозглом ветру, совершенно голый. А ведь утром здесь всё было совсем по-другому, и хромированных вешалок, согнувшихся под тяжестью курток, драповых пальто и цигейковых шуб, было не разглядеть. Это неповоротливое царство грозно нависало, воинственно дышало нафталином, придавливало и норовило вот-вот рухнуть, чтобы тут же затопить собой кафельный пол и банкетки с разбросанными под ними кедами и лыжными ботинками…».
Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.
ОТ АВТОРА Мои дорогие читатели, особенно театральная молодежь! Эта книга о безымянных тружениках русской сцены, русского театра, о которых история не сохранила ни статей, ни исследований, ни мемуаров. А разве сражения выигрываются только генералами. Простые люди, скромные солдаты от театра, подготовили и осуществили величайший триумф русского театра. Нет, не напрасен был их труд, небесследно прошла их жизнь. Не должны быть забыты их образы, их имена. В темном царстве губернских и уездных городов дореволюционной России они несли народу свет правды, свет надежды.
В истории русской и мировой культуры есть период, длившийся более тридцати лет, который принято называть «эпохой Дягилева». Такого признания наш соотечественник удостоился за беззаветное служение искусству. Сергей Павлович Дягилев (1872–1929) был одним из самых ярких и влиятельных деятелей русского Серебряного века — редактором журнала «Мир Искусства», организатором многочисленных художественных выставок в России и Западной Европе, в том числе грандиозной Таврической выставки русских портретов в Санкт-Петербурге (1905) и Выставки русского искусства в Париже (1906), организатором Русских сезонов за границей и основателем легендарной труппы «Русские балеты».
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.