Вселенная Ивана Ефремова. Интуиция «Прямого луча» - [26]

А. Г. Галис: Это известная форма борьбы с гитлеризмом? Я так понимаю.

И. А. Ефремов: И я подумал, с чем я больше всего знаком. Я знаю геологию, знаю науки более или менее широко. Я ведь интересовался всеми отраслями наук, так что в популярном смысле был знаком со всеми отраслями знаний. Знал море, любил его, а кто любит, тот знает море. И вот на эту тему стал писать рассказ «Встреча над Тускаророй». Вы помните, как идет корабль на Дальнем Востоке, наталкивается на затонувший обломок корабля, водолазы проникают внутрь, там находят запаянную банку и т. д. Потом второй рассказ написал «Озеро горных духов», чисто геологический.

А. Г. Галис: Пока держались крепко земли?

И. А. Ефремов: Да, держался крепко земли. И так написал несколько рассказов, и больше времени у меня не было, потому что я пришел в порядок, окунулся с головой в работу. Не будь такого перерыва в жизни, я бы наверное писателем не сделался.

А. Г. Галис: Позвольте, Иван Антонович, в этой случайности есть своя закономерность. Болезнь — довольно частое явление, и Вы же не можете только лежать или сидеть. Значит, нашлась форма деятельности; когда ноги не могли работать, Вы начали работать рукой.

И. А. Ефремов: Потом, когда я вернулся в Москву в конце 43-го года, я попросил одного из сотрудников отнести эти рассказы в «Молодую гвардию», просто для того, чтобы определить их литературные качества.

А. Г. Галис: Что, боялись?

И. А. Ефремов: Нет, нет, я спокойно относился, так как считал, что литературно они плохи, да и кто во время войны будет печатать такие рассказы никак не представлял себе. И поэтому я поручил это своему помощнику. Потом прошло месяца два — от «Молодой гвардии» ни ответа, ни привета, и я сказал своему помощнику: «Зайди и возьми их, чтобы они не валялись там». И в тот же день пришел оттуда молодой редактор Евгеньев и сказал, что рассказы очень понравились и их будут печатать. Это было подобно молнии.

А. Г. Галис: Это мне напоминает не столько молнию сколько письмо академика Сушкина по почте.

И. А. Ефремов: Потом началась прямо головокружительная писательская карьера, потому что эти рассказы напечатали в «Новом мире», потом в военных журналах: «Краснофлотце» и «Красноармейце», и вообще я стал сразу пользоваться успехом. Раз так, я написал еще два рассказа: «Алмазная труба» и «Обсерватория Нур-и-Дешт», и они тоже с успехом прошли.

А. Г. Галис: Как Вы считаете — повлияли качества проблемы или Вы пришли тогда, когда это было нужно?

И. А. Ефремов: Я пришел, когда это было нужно. Мне опять повезло в жизни. Именно это было нужно и пользовалось и пользуется большим успехом и читается с интересом. Видите ли, тут трудно сказать. Ведь в нашей литературе полностью отсутствовало это направление. Я помню, как Кассиль — хороший писатель — на каком-то писательском заседании сказал, что он читал мои рассказы, они ему нравятся, но они кажутся переводными с английского, до такой степени они не вяжутся с нашим направлением.

А. Г. Галис: И он стал переводить их с русского на английский? (Смех.)

И. А. Ефремов: И вскоре меня пригласил к себе А. Н. Толстой. Он тогда лежал в кремлевской больнице. Это было перед самой его смертью. Вторично нам не удалось повидаться.

А. Г. Галис: Автор «Аэлиты» и «Гиперболоида инженера Гарина» заинтересовался.

И. А. Ефремов: И он стал спрашивать, откуда я взял такой стиль, сказал, что его мои рассказы заинтересовали, что если это мой первый опыт, то его больше всего интересует, откуда я выработал у себя такой изящный и холодный стиль письма? И я ему ничего не мог сказать. Кроме того, я никогда не считал, что у меня какой-то особый, изящный и холодный стиль письма, — это его знание литературы, а я, по-видимому, на этих описаниях всяких геологических или описаниях ископаемых костей так набил руку, что могу писать.

А. Г. Галис: А Вы не спросили относительно «Аэлиты» и «Гиперболоида инженера Гарина»? У него был интерес к этой теме.

И. А. Ефремов: Но я не интересовался этой темой и не писал ничего космического.

А. Г. Галис: Все еще были заземлены?

И. А. Ефремов: Все еще был заземлен. Надо сказать, что эта литература совершенно к нам не пробивалась, начиная с 30-х годов и все военное время. Я даже не знал об огромном развитии за границей этой литературы, не подозревал. Поэтому, когда я написал в 45 году «Звездные корабли», это было скорее переплетением с палеонтологией, и отталкивался я от палеонтологии, а не от того, что устремлялось в космос.

А. Г. Галис: Хорошая вещь. Некоторые люди считают, что «Звездные корабли» — это новое слово и что это очень красиво, что в этой вещи есть большая красота, кроме познавательности, ее стиля. Там метафора очень хорошая.

И. А. Ефремов: Там действительно удалось найти поворот этого всего. Но американцы ее расценивают несколько иначе с точки зрения литературного мастерства. У них есть такой критик Маршак. Он мне даже прислал рецензию — несколько страниц он посвятил «Звездным кораблям» в «Сатадей ревю», и он пишет, что книга слабая, перегружена наукой, в ней нет динамической фабулы, в ней нет конфликта.

А. Г. Галис: У меня особое мнение на этот счет. Жаль, что я не могу поспорить с Маршаком.