Всего один поцелуй - [85]

Он протянул руку, и она положила ему в ладонь брошку. Крошечный глаз приковал к себе его внимание, он поднес украшение поближе. Крошечный мазок зеленого виднелся на самом краю янтарной радужки.

Его сердце сжалось.

Он поднял глаза, но Джорджианы уже не было.

Он всюду искал ее. Ему необходимо извиниться. Ее запряженная повозка стояла в конюшне. Она не могла уйти далеко без лошади — не позволит увечье. Но Джорджиана знала каждый уголок поместья — даже лучше, чем он. Мили живых изгородей, акры высокой травы вдоль пляжей и бесконечные деревья. Через три часа он обнаружил, что его выдохшаяся лошадь уже не в силах продолжать поиски. Куинн преодолел крутой спуск к берегу и подъехал к каменистым утесам. Он слез с лошади и взобрался на небольшой пригорок, где росли несколько исхлестанных ветром сосен.

Изможденный, он оперся о твердый ствол самого высокого дерева и повернулся спиной к скалам. Холодный соленый ветер дул с бушующего темно-синего океана. Аромат дикого утесника и сосны дразнил Куинна, отчаяние наполняло все его существо.

Боже. Он ничего не понимал. Его изображение? Он достал брошку из кармана и снова посмотрел на нее. Большим пальцем он почувствовал какую-то неровность на краю украшения и, приглядевшись, увидел маленький запор. Открыв его, Куинн увидел несколько прядей темных волос. Порыв ветра унес их прежде, чем он успел их поймать, но это определенно были не светлые волосы Энтони. Он проклял свою глупость и вернул брошку в карман.

Знакомый клекот сокола привлек его внимание. Он поднял взгляд и увидел, как птица опускается на выступ скалы. Быстро повернувшись, Куинн понял — он очень близок к тому самому месту, где Джорджиана упала много лет назад.

Да. Вот и дерево, которое почти невозможно узнать теперь, когда оно лишилось листвы и совсем засохло. Он судорожно сглотнул, разглядев высоко наверху остатки обломившейся ветки — той самой. Он не видел, как она треснула — нашел ее только потом, когда она упала.

Куинн до сих пор помнил ужасный звук ударов ее тела о ветки, ее юбки и платье зацеплялись и рвались, оставляя ноги беззащитными. Он даже слышал страшный свист ее дыхания, когда она упала на землю в нескольких дюймах от его протянутых рук. И он до сих пор помнил высокий, испуганный голос Энтони.

Куинн невольно обхватил толстый живой ствол сосны, росшей в тени дерева, причинившего ему столько страданий и изменившего его жизнь на всегда. Он снова посмотрел вверх, на то, как свет пробивается через ветви сосны.

Гнездо сокола было высоко, и он вдруг почувствовал уверенность — даже, несмотря на то, что сезон уже кончился, он все равно найдет там птенца. Он никогда не был так уверен в чем-либо в своей жизни. Он достанет птицу для ее соколен в Трихэллоу и только потом уедет с Грейс.

Он просто обязан сделать это для Джорджианы. Она добра и наверняка примет его подарок в знак примирения, даже если не захочет видеть его после всего того, что он ей наговорил. Это будет последний подарок той, которая так много отдала ему.

Куинн взбирался по сочащимся смолой веткам гигантской сосны, а его разум блуждал в воспоминаниях. Его сердце снова сжалось при мысли о том, что он так много значил для нее. Она нарисовала его глаз и вспоминала о нем и после того, как его отослали. Она скучала по нему. Сильно скучала.

А он скучал по ней.

Куинн поудобнее перехватил ветку. Потом замер. Воспоминания давних лет как будто прорвали плотину и хлынули в его душу.

Когда его отослали, точнее сказать — заперли в Итоне, он видел сны о Джорджиане. И все же пытался забыть ее, поскольку Энтони тоже присутствовал в этих снах.

Ему снилось, что он разбивает окна в проклятом дортуаре на четвертом этаже и улетает обратно в Пенроуз, ищет ее. А она ждет его на вершине огромного утеса, приветственно раскинув руки. Она улыбается, и счастье светится в ее карих глазах. Он обнимает ее, и они кружатся, кружатся, кружатся… и падают с обрыва, не разжимая объятий. Куинн чувствовал такую радость, глядя в ее глаза, что его совершенно не волновало их падение, пока они не врезались в песок, и море не омывало их. Энтони подбирал ее изувеченное тело и уносил, а Куинна уносило море.

Но теперь Куинн понял — на самом деле его никогда не волновало присутствие Энтони во сне. Он был счастлив, когда был с Джорджианой.

Он скучал по ее невинной доброте, ее смеху, их общей любви к природе, приключениям, животным и — да — даже к рисованию. Он забыл, как они вместе рисовали. У обоих была страсть к животным… и к жизни.

Куини достиг выступа на скале и выглянул из-под сосновых ветвей. Разозленная самка охраняла трех пушистых белых птенцов, сидевших в сделанном из веток гнезде.

Он закусил губу. Возможно, сокол улетит при его приближении. Куинн подобрался по ветке поближе и услышал разъяренный клекот.

Он замер. В этот момент он вдруг понял то, что отрицал, пытаясь отгородиться от прошлого, не повторять его — ведь в прошлом все его привязанности оборачивались предательством. Этими попытками он изранил свою душу не меньше, чем падение изранило Джорджиану.

Он любил ее.

Нет, это было нечто большее. Он не мог выразить свои чувства словами. Его сердце принадлежит ей и, всегда будет принадлежать. Как же он был слеп…