Всегда в строю (Записки израильского офицера) - [54]

Полковник Таха Бей с волнением: «Вы совершили чудо, вы изгнали англичан, подождите немного — их не будет и в Египте!»

Генерал Аллон: «Но как вы их выгоните, если вся ваша армия застряла здесь? Не стоит ли вам вернуться в Египет и заняться собственными делами, а не торчать в чужой стране?»

По выражению лица Гамаля Абдель Насера, внимательно следившего за беседой, можно было судить, хотя он сам этого не замечал, о его реакции на происходящее. Заметно было, что египетский командир, прижатый к стенке, раздумывал, как выпутаться из затруднительного положения. Однако Таха Бею ничего не оставалось, как произнести: «Пока мое правительство приказывает мне воевать здесь, я буду воевать. Когда мне будет приказано заключить мир, я заключу мир. Когда мне прикажут вернуться в Египет и воевать против англичан, я и это выполню с честью».

Генерал Аллон: «Я высоко ценю ваше чувство субординации, полковник, таким должен быть солдат. Я тоже не колеблясь подчиняюсь своему правительству. Но тем не менее я считаю, что вам следует довести до сведения вашего командира ваше личное мнение или доказать, что война, которую вы ведете обречена на провал. Я не скрываю от моего правительства свои мысли и опасения. Это не идет вразрез с дисциплиной. Лишь при таком сотрудничестве достигается подлинное единство политики и военной стратегии».

Полковник Сейид Таха Бей: «Несомненно. Положение на фронте и в Египте известно правительству и я уверен, что будет сделано все, что необходимо».

Генерал Аллон: «Именно это подтверждает ваше нападение на Эрец-Исраэль, посмотрите, как ошиблись ваши руководители. Если бы не вмешательство ООН египетская армия давно была бы разбита, в том числе и вверенные вам силы, достойные похвал за их смелость. Вы должны понять, полковник, что исход событий решен. Ваш гарнизон в окружении, из которого ему не выбраться. Мой долг — не останавливаться ни перед чем, чтобы уничтожить ваши силы. К чему это упорство отчаявшихся? Оставшуюся часть котла постигнет та же участь, что и ту, которая перешла к нам позавчера».

Ас-Сейид Таха Бей помолчал, затем ответил: «Вы правы, но пока у меня есть солдаты и боеприпасы нет оснований прекращать воевать».

Генерал Аллон понимал, что перед ним стойкий солдат, но он снова прибег к дипломатии и сказал: «Я высоко ценю вашу твердость, полковник, но разве вы не считаете, что человеческая жизнь дорога и что нелогично приносить в жертву солдат в войне против народа, который в сущности не считает себя вашим врагом. Я не предлагаю вам унизительную капитуляцию, я предлагаю капитулировать без ущемления воинской чести с правом немедленно вернуться на родину, подумайте об этом. Кончим воевать и сбережем жизни наших солдат. Я не имею права прекратить бой, пока на моей земле стоит чужая армия. Но вы ведете войну не на своей земле. По-моему, я прав».

Установилось тяжелое молчание. Египетский командир, казалось, затруднялся принять решение. Он понимал, что ему не на что надеяться. В душе он, по-видимому, соглашался с генералом Аллоном. Мы все пристально следили за Таха Бейем и его офицерами. Кто знает, что творилось у них в душе!

Египетский командир взглянул на Игала Аллона и взволнованно произнес: «Господин, несомненно ваше положение лучше моего. Подготовка операции и мужество ваших солдат достойны восхищения. Вы прорвались через наши наиболее укрепленные линии и посрамили непобедимую египетскую армию. Я не считаю, что при теперешнем положении я смогу изменить соотношение сил и спасти положение нашего фронта. Но я в состоянии спасти одно — честь египетской армии. Поэтому я буду бороться до последней капли крови, если правительство не распорядится иначе.

Генерал Аллон: «Как солдат я вас хорошо понимаю. Но вы должны знать, что в создавшихся условиях именно командиру этого сектора следует принять ответственное решение, как это сделал, например, Фон Паулюс в Сталинграде. Поверьте мне, полковник, ваше правительство недостойно того, чтобы давать приказы такому отважному офицеру, как вы. Подумайте о своих солдатах и о Египте и сложите оружие».

На этот раз египетский командир поспешил ответить: «Нет, господин, нет другого пути кроме боя. Я буду удовлетворен тем, что спасу честь египетской армии».

Генерал Аллон ответил, улыбаясь: «Смею ли я просить вас поставить в известность ваше правительство или вашего командира о подлинном положении вещей и просить санкций на капитуляцию?»

Ас-Сейид Таха Бей ответил: «Я отправлю им донесение о нашей беседе».

Напряженность спала. Игал обратился по-арабски к сидящим и предложил закусить. Завязалась непринужденная беседа. Вдруг Абдель Насер обратился к своему командиру: «Смогу ли я задать вопрос израильскому командиру?» Полковник Таха Бей посмотрел на удивленного генерала Аллона, который ответил: «Пожалуйста, спрашивайте. Если ваш вопрос не касается военных тайн, я отвечу».

Абдель Насер спросил с улыбкой: «Значок, который у вас у всех на лацкане — это эмблема Палмаха?» Генерал Аллон ответил ему улыбаясь: «Ясно, что вы отличный офицер разведки. Да, это эмблема Палмаха».

Абдель Насер как будто говорил сам с собой: «Теперь мне понятно, почему мы проиграли. На линию фронта прибыл Палмах со своим командиром».