Всегда в продаже - [17]
ЭЛЛА. А молоко в титьках зависит от рыбы.
АБРОСКИН. Что же будет вместо рыбы?
КИСТОЧКИН. Внимание, квартиросъемщики, комсомольцы и несоюзная молодежь! (Переворачивает объявление «Ушла на базу».)
Изумленные жильцы видят перед собой солидную доску с золотыми буквами по черному фону: «Сегодня лекция „Вопросы трения“. Лектор заезжий. Явка обязательна».
ТРЕУГОЛЬНИКОВ (взывает). Люди, вас шельмуют! Люди, я люблю вас, будьте любезны! Милые, добрые люди, не верьте шарлатанам!
КИСТОЧКИН. (Треугольникову). Дурачок ты, дурачок. Как же им не верить, если явка обязательна?
НЫТИК (взглянув на объявление). Заезжий! Важная персона.
ЗДОРОВЯК. Неподготовленного товарища не пришлют.
ФУТБОЛИСТ (Оле, шепотом). После лекции смоемся?
ОЛЯ (дернув плечиком). Ни за что! А куда?
ФУТБОЛИСТ (весело подмигивает, напевает). Твист, твист, эврибоди, холидэй…
ОЛЯ. Тише! Мама услышит.
ЭЛЛА (Игорю). Опять ты притащился с трубой? Зачем?
ИГОРЬ. Может, поиграю потом немного.
ЭЛЛА. Для кого? Для мышей?
ИГОРЬ. А что? Мышки разбираются в джазе.
МАМА ПРИНЦКЕР. До сих пор я ничего не слушала о трении. Марк, что это такое?
ПРИНЦКЕР. Важная хозяйственная проблема.
БАБУШКА. Век живи, век учись.
Разговаривая, жильцы бродят по сцене и запасаются стульями. Наконец все рассаживаются вокруг бывшего буфета, который как-то незаметно превратился в кафедру. Аброскин некоторое время колеблется, посматривает на мечущегося Треугольникова, потом все-таки тоже тащит стул.
АБРОСКИН. Кто и что может сейчас сказать о трении? Все законы искажены!
СВЕТЛАНА (мажет губы). Практически без трения – куда же нам?
ЗДОРОВЯК. Тише, граждане! Лектор идет!
На сцене появляется лектор в каком-то странном полуморском мундире. Кое-какие черты в его облике напоминают Буфетчицу.
ЛЕКТОР. Здрасьте – до свидания, встать – сесть. Начнем, товарищи?
КИСТОЧКИН. Вот это занятный парень. Браво, браво!
ЛЕКТОР (водружает на нос очки, разбирает бумаги). В наши дни, когда все мы являемся свидетелями величайших успехов и гигантских усилий науки, а также искусства и промышленности, мы с новой силой, вооруженные гигантскими знаниями, взираем на предшествовавший отрезок истории. Что знали о трении древние греки в эпоху экономического засилья рабовладельческих элементов? Как говорится в народе – ноль без палочки они знали! Погрязли древние греки в антично-олимпийских играх. Феодалы-крепостники, извлекая нетрудовые доходы из трудового населения, как писал великий философ той эпохи Фихт-Вайс-Баумволь, «подавляли в своих непросвещенных умах всякое подобие подлинно гуманистической мысли о великих законах трения…»
КИСТОЧКИН. Браво!
ЗДОРОВЯК. Эрудиция!
НЫТИК. Да уж…
ТРЕУГОЛЬНИКОВ (громко). Бред собачий! Люди, прислушайтесь!
ЛЕКТОР. А также лжепророки Ренессанса…
ИГОРЬ. Чушь!
ФУТБОЛИСТ. Вне игры!
ПАПА ПРИНЦКЕР. С трудом улавливаю нить мысли.
ЭЛЛА. Какая тут нить! Сплошная лажа!
МАМА ПРИНЦКЕР. В кои-то веки выберешься на лекцию, и вот на тебе!
БАБУШКА. Это не лекция, это нонсенс!
ЛЕКТОР…И только наш железный нарком Каганович впервые четко сформулировал закон трения. Паровоз, сказал он, движется посредством трения колес о рельсы.
Возмущенный шум. Лектор, не обращая ни на кого внимания, продолжает что-то бубнить.
КИСТОЧКИН (усмехается). Усваивать надо теорию, а не критиканствовать! Слышите, амебы?
Все встают и поворачиваются к нему. Кисточкин оказывается как бы перед стенкой жильцов. Только лектор продолжает спокойно читать.
ТРЕУГОЛЬНИКОВ (потирает руки). Люди, вы не амебы! Вы не одноклеточные!
ИГОРЬ. Да какие же мы амебы? Вот я, вот Элка, вот бэби, вот труба… Мы не одноклеточные! Кисточкин – сволочь!
ПРИНЦКЕР. Простите меня, Женя, но нанесено оскорбление всему жилтовариществу!
ГОЛОСА. Позор! Безобразие! Жаловаться!
БАБУШКА. Может, отказать товарищу Кисточкину от дома?
МАМА ПРИНЦКЕР (вытирая слезы). Ах, Женя, мы так разочарованы в вас.
КИСТОЧКИН. Нужны вы мне!
ТРЕУГОЛЬНИКОВ. Объявим бойкот Кисточкину!
ГОЛОСА. Правильно! Правильно!
КИСТОЧКИН (смеется). Бойкот! Жалкие пузыри воображения! Чихну – и все вы испаритесь в один момент. Чихнуть?
НЫТИК. Женя, пожалуйста, осторожней!
ИГОРЬ (Нытику). Молчать! Бойкот!
НЫТИК. Слушаюсь.
ЛЕКТОР. Трение – это результат взаимодействия тяги икс с равнодействующими силами параллельно пересекающихся ипсилон-игрек…
КИСТОЧКИН (ходит вдоль строя жильцов). Учтите, вы все – игра моего гнусного воображения. Все вы паршивым калейдоскопом проноситесь в моем воображении! Понимаете, кто тут хозяин?
ЛЕКТОР…как гласит русская пословица, во всем нужна сноровка, закалка, тренировка. Вопросы есть?
КИСТОЧКИН (через головы). Есть вопрос. Скажите, абсолютно черное тело в созвездии Скорпиона…
ЛЕКТОР (торопливо). По-прежнему определяется. Больше вопросов нет? Благодарю за внимание. (Сходит с трибуны и подходит к жильцам.)
КИСТОЧКИН (жильцам). Слышали? Учтите! Это для тех, кто уповает на Господа Бога!
ЛЕКТОР. Кто путевку подпишет?
Все молчат.
КИСТОЧКИН. Напугали бойкотом. Таких, как я, мало! Я – один! В любую минуту могу вызвать летающую тарелку!
ОЛЯ (взрывается). Врете вы все!
КИСТОЧКИН (надвигается на нее). Гипноз-гипноз – цап ее за нос!
ЛЕКТОР. Кто путевку подпишет?
КИСТОЧКИН. Давайте я подпишу. У меня полномочия.
Это повесть о молодых коллегах — врачах, ищущих свое место в жизни и находящих его, повесть о молодом поколении, о его мыслях, чувствах, любви. Их трое — три разных человека, три разных характера: резкий, мрачный, иногда напускающий на себя скептицизм Алексей Максимов, весельчак, любимец девушек, гитарист Владислав Карпов и немного смешной, порывистый, вежливый, очень прямой и искренний Александр Зеленин. И вместе с тем в них столько общего, типического: огромная энергия и жизнелюбие, влюбленность в свою профессию, в солнце, спорт.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Врач по образованию, «антисоветчик» по духу и самый яркий новатор в русской прозе XX века, Аксенов уже в самом начале своего пути наметил темы и проблемы, которые будут волновать его и в период зрелого творчества.Первые повести Аксенова положили начало так называемой «молодежной прозе» СССР. Именно тогда впервые появилось выражение «шестидесятники», которое стало обозначением целого поколения и эпохи.Проблема конформизма и лояльности режиму, готовность ради дружбы поступиться принципами и служебными перспективами – все это будет в прозе Аксенова и годы спустя.
Блистательная, искрометная, ни на что не похожая, проза Василия Аксенова ворвалась в нашу жизнь шестидесятых годов (прошлого уже века!) как порыв свежего ветра. Номера «Юности», где печатались «Коллеги», «Звездный билет», «Апельсины из Марокко», зачитывались до дыр. Его молодые герои, «звездные мальчики», веселые, романтичные, пытались жить свободно, общались на своем языке, сленге, как говорили тогда, стебе, как бы мы сказали теперь. Вот тогда и создавался «фирменный» аксеновский стиль, сделавший писателя знаменитым.
В романе Василия Аксенова "Ожог" автор бесстрашно и смешно рассказывает о современниках, пугающе - о сталинских лагерях, откровенно - о любви, честно - о высокопоставленных мерзавцах, романтично - о молодости и о себе и, как всегда, пронзительно - о судьбе России. Действие романа Аксенова "Ожог" разворачивается в Москве, Ленинграде, Крыму и "столице Колымского края" Магадане, по-настоящему "обжигает" мрачной фантасмагорией реалий. "Ожог" вырвался из души Аксенова как крик, как выдох. Невероятный, немыслимо высокий градус свободы - настоящая обжигающая проза.
Страшные годы в истории Советского государства, с начала двадцатых до начала пятидесятых, захватив борьбу с троцкизмом и коллективизацию, лагеря и войну с фашизмом, а также послевоенные репрессии, - достоверно и пронизывающе воплотил Василий Аксенов в трилогии "Московская сага". Вместе со страной три поколения российских интеллигентов семьи Градовых проходят все круги этого ада сталинской эпохи.