Всегда настороже. Партизанская хроника - [94]
Вскоре Мурзину полегчало. Он даже присоединился к разговору.
Лучше всего бывало у Закопчанов, когда к ним приходил Василь Веселый. Он не терпел плохого настроения и умел развеять его. Это был человек темпераментный, с юмором. Любил петь.
Однажды вечером, наигрывая на губной гармошке, он вдруг резко оборвал мелодию.
— Ох, до чего ж мне жаль, что в том бою в Пздехове потерял я свою военную сумку, — со вздохом сказал он. — Ведь там у меня были печати, документы. Представляете?!
Все поглядели на него — не поняли: может, шутит.
— Ты выбрал не очень удачное время для шуток, — строго сказал Мурзин. — Про Петра Большого забыл уже?
Василь весь сжался.
— Нет, про Петю я не забыл… Но сумку я действительно потерял в бою. В ней были также фотографии матери и сестры.
Василь Веселый поднялся и вышел из горницы.
— Если только это не предательство!.. Всюду предательство!.. Предательство губит наших людей, а не враг! — цедил сквозь зубы Мурзин.
— Напрасно вы сердитесь, товарищ майор! И зря людей оскорбляете! — сказала вдруг Надя.
Мурзина словно кто ужалил.
— Напрасно? Я несу ответственность… Я командир!
— Но мы же это знаем, — ласково проговорила Надя. — И пришли мы сюда, товарищ майор, добровольно! Мы о вас думаем только хорошее… Почему же вы так резки с людьми?
На лице Мурзина появилось прежнее злое выражение, и Надя (она делала перевязку) умышленно потуже затянула бинт.
Когда Надя стала собирать свой чемоданчик, Мурзин улыбнулся ей, словно бы ничего и не произошло.
В десять часов вечера закончился сеанс, и публика повалила из мезиржичского кино. Город погружен в темноту. На пустых улицах морозно. Люди, закутанные в шарфы, с поднятыми воротниками, прижимаясь к стенам зданий, спешат домой.
Навстречу им посреди всетинской улицы шагает мужчина в потертом пальто с автоматом. За ним следуют двое с автоматами в руках. А за теми — еще несколько человек, но оружия у них не видно — руки засунуты в карманы. Идут они не спеша, молча. Шаги их гулко отдаются в морозном воздухе.
Люди останавливаются, оглядываются, ничего не понимают. Идут два немецких солдата и еще один с девушкой. Останавливаются. Но люди с автоматами проходят мимо. Первым спохватывается солдат, провожающий девушку. Он прижимает подругу к себе и поспешно сворачивает в ближайшую улочку. Двое немецких военных, у одного из которых офицерские нашивки, еще с минуту маячат на тротуаре, но вдруг соображают, в чем дело, и прижимаются к стене углового здания. Люди с автоматами по-прежнему не обращают на них никакого внимания. Они спокойно идут по улицам города. Перед городской площадью поворачивают в улочку, которая огибает рынок и дальше идет до самого краснянского моста. Здесь проход к задним воротам и въездам во дворы и на склады магазинов, фирменные вывески которых красуются на площади. У ворот большого торгового дома группа останавливается.
Один из вооруженных мужчин вскакивает на ворота, так что они грохочут, спрыгивает во двор и без труда открывает ворота. Все входят во двор. Только один с автоматом в руках остается у ворот. Не проходит и минуты, как из двора начинают выносить ящики. Потом ворота закрываются, и люди спокойно расходятся по безлюдным улицам.
На следующее утро Досталик прибежал в швейную мастерскую Михала, что напротив сокольского клуба.
— Михаличек, дружище, а здорово у вас это получилось! — воскликнул он.
— А что такое? — с удивлением спросил Михал, продолжая сметывать брюки.
— Да брось ты! — раздраженно крикнул Досталик, вырвал у Михала брюки и швырнул их на соседний стул.
Михал поднял голову, поглядел на него через очки, которые он надевал, когда шил, подтянул у себя на шее портняжный метр и снова принялся за работу.
— Ну, ну, — сказал он, — потише! Я этим живу — ты же знаешь.
Досталик смутился, но тут же снова замахал руками перед лицом портного.
— Говорят, двести килограммов динамита унесли. Верно?
— Погоди, — остановил его Михал и лукаво улыбнулся. — А кто же это сделал?
Досталик пристально посмотрел на портного и решительно сказал:
— Ты, Михал, не притворяйся!
— А чего мне притворяться?
— Значит, ты ничего не знаешь о ночной операции?
Портной присел на стол, поставил ноги на скамеечку, брюки перебросил через колени и принялся рассматривать свою работу.
Досталик ждал.
— Вот что, Досталик, — сказал Михал после минутного молчания. — Знал я или не знал — о таких вещах умный человек не спрашивает. Что с того, если ты даже что-то знаешь? Ничего. Со временем из тебя это могут выколотить…
— Из меня?! Мало ты меня знаешь.
— Не о тебе речь. Основ конспирации не знаешь.
— Не обижайся, Михал, я скажу тебе — такое лихачество ни к чему. Пройти по улицам города совершенно открыто!.. Нет, так не делают.
— Вот те и на! А минуту назад тебе это нравилось. — Портной рассмеялся. — Но, по правде говоря, и мне такая лихость не по душе. Только я думаю, это не было лихостью. Просто надо было показать людям, кто тут у себя дома.
Михал говорил спокойно, невозмутимо, невыразительным голосом. И поэтому Досталик вспыхнул снова.
— Я думал, Михал, что мы сотрудничаем, — сказал он с горечью и поднялся, — что речь идет о нашем общем деле.
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.