Все впереди - [36]
Зуев ехал в своем «Москвиче», не зная куда. Он ехал куда глаза глядят. Москва шумела, фыркала, скрежетала железом и визжала вокруг него тормозными колодками. Разогретый асфальт был похож на черное тесто. «Тварь… — мысленно продолжал твердить Зуев. — Может быть, и все мы просто твари… А кто же еще?»
Он давнул на акселератор и крутнул рулем влево, обгоняя вонючую самосвальную тушу. Раздался скрежет справа. Машину дернуло и даже чуть развернуло, но Зуев выровнялся и газанул до синего дыму. «Москвич», увы, никуда не спешил. Он только тихонько по инерции катился в левом ряду. Сцепление по каким-то причинам не действовало…
Через четверть часа милицейский «уазик» отбуксировал Зуева куда-то в проходной двор. Помятый бок машины вызвал у хозяина презрительную улыбку, чуть ли не смех, а это в свою очередь необычно подействовало на милицию. На талоне пробили дыру и отпустили, а Зуев снова — теперь пешком — направился по Москве, не зная куда.
Может быть, Зуеву следовало вернуться на Петровку в кафе под открытым небом? Только он не терпел повторений. Здесь, когда нарколог замолк и начал с фамильярной веселостью рассматривать компанию, сестра Валя вскочила с места:
— О Господи!
Она была так откровенно взволнована, что Иванов пожалел сейчас не Медведева, а прапорщика.
— Сделай же что-нибудь! Ты же медик!
— Есть один адрес.
— Едем?
Он хотел рассчитаться, но ему не позволили. Валя спешно попрощалась с подругами. Большая очередь на такси поминутно обновлялась, но машины подходили одна за другой. Через десять минут Иванов сел на переднее сиденье и сказал примерное направление. Потом вытащил записную книжку и назвал точный адрес.
Таксист провез их через Таганку. Мелькнули какие-то парящие корпуса, заборы мясокомбината. Нарколог, знакомый Иванову, ответил по внутреннему номеру:
— Сейчас я спущусь к вам.
Это «сейчас» длилось около двадцати минут. Наконец он появился в подъезде. Иванов коротко объяснил свою просьбу. Сразу стало ясно, что ничего не получится.
— У нас действительно есть терапевты, — сказал врач. — Но мой приятель в Сочах, уехал к дельфинам. С этими же у меня шапочное знакомство…
— А если попробовать?
— Нет, не могу. Извини.
Знакомый Иванова ушел.
— Может, ты ему мало пообещал? — спросила Валя.
— Он сделал бы! — раздраженно перебил Иванов. — Без всяких обещаний. Просто не повезло…
Таксист ждал, не зная, куда ехать.
— Слушай, — заговорила сестра. — Разве Светлана уже не работает в медицине?
Бывшая жена Иванова действительно работала в институте Вишневского. Иванов ничего не мог возразить, у Вали возникло простое и гениальное предложение…
— А ты сможешь поговорить с сестрой Зуева без меня? — спросил Иванов.
— Нет. Ты поговоришь со своей женой сам.
Иванов хмыкнул.
Пока таксист выбирался из мясокомбинатовских лабиринтов, пока вырулил на кольцо, прошло еще полчаса. Минуты сегодня летели, часы бежали. До обеденного перерыва оставалось всего ничего. Около метро «Октябрьская» они отпустили такси. Сестра исчезла в метро после того, как взяла с Иванова слово, что он обязательно разыщет Светлану и позвонит вечером.
Иванов не успел одуматься, как очутился один в душной толпе около универмага. Встречаться с женой, да еще с разведенной, совсем не входило в его планы…
Делать, однако ж, было нечего. Судьба Медведева, как говорил Бриш, висела на волоске: если они достанут больничный лист, следствие сразу пойдет по иному руслу. И сделать это надо было сегодня, сейчас. Завтра будет наверняка поздно…
Мысленно ругая Медведева, Бриша, а заодно и всю московскую жару, суматоху и толкотню, Иванов двинулся в институт Вишневского. Приемная была забита хромающими иногородними. «Облитерирующий энд-арте-риит, — Иванов еле вспомнил название грозного заболевания. — Бедняги! И ни один ведь не бросит ни пить, ни курить. Видно по физиономиям…»
Он поймал молодого парня, облаченного в белый халат, и спросил, знает ли он такого-то (Иванов назвал фамилию доктора, в отделении которого работала Светлана). Парень хорошо знал доктора. Иванов спросил, как туда позвонить, но парень предложил:
— Идемте, я проведу!
Халат, полученный Ивановым у гардеробщицы, был тоже белый, но не совсем, лестничные площадки изрядно замусорены. Зато на отделении оказалось очень чисто, тихо и даже уютно. Парень попросил вызвать Светлану Иванову. Иванов присел в кресло в конце коридора у окна, под мясистым ядовито-зеленым фикусом. Взглянул на носки ботинок и концы обшарпанных джинсов. Вид собственных конечностей устыдил его… Иванов высчитал, что не видел жену больше чем полгода.
Она шла вдоль застекленных дверей — тоже в халате, и в довольно белом халате, чуть располневшая, шла безупречной своей походкой, уверенно и картинно. Волосы оказались окрашенными хной.
— Ты? — глаза ее округлились. — Какими судьбами? Вот уж никогда бы не подумала.
— Привет! — Иванов неторопливо встал. — У тебя есть двадцать минут?
— Конечно, и даже больше, — но она посмотрела-таки на часы. — Что-нибудь случилось?
— Не со мной. Ты помнишь Медведева?
— Какого еще Медведева? Не помню никакого Медведева.
Ее раздражало то, что он все еще не спросил у нее о ней самой. Он не поверил ее холодному тону, но не осмелился и на ухмылку. Конечно, ему более всего хотелось спросить именно о ней, но он почему-то снова дразнил ее. Конфронтация продолжалась.
Лауреат Государственной премии СССР писатель Василий Иванович Белов — автор широко известных произведений — «За тремя волоками», «Привычное дело», «Плотницкие рассказы», «Воспитание по доктору Споку», «Кануны» и других.Новая книга «Лад» представляет собою серию очерков о северной народной эстетике.Лад в народной жизни — стремление к совершенству, целесообразности, простоте и красоте в жизненном укладе. Именно на этой стороне быта останавливает автор свое внимание.Осмысленность многовековых традиций народного труда и быта, «опыт людей, которые жили до нас», помогают нам создавать будущее.
В сборник входят сказки русских писателей XX века: М. Горького, П. Бажова, А. Толстого, Ю. Олеши, К. Паустовского и других. Составление, вступительная статья и примечания В. П. Аникина. Иллюстрации Ф. М. Лемкуля.
Юбилейное издание книги рассказов Василия Белова приурочено к семидесятипятилетию писателя. Читателя ждет новая встреча с известными произведениями, по праву признанными классикой отечественной литературы. Рассказы писателя занимают важное место в его творческой биографии. Их публикация — реальное подтверждение живой связи времен, к которой стремится Художник в своих сочинениях, отражающих проникновенный диалог между поколениями.
Замечательный русский писатель Василий Белов увлекательно рассказывает детям о том, как в обычной вологодской деревне вместе с людьми дружно живут домашние животные — коровы, кони, козы, куры, гуси, поросята, кошки, собаки, кролики… Рядом и вокруг — леса, реки, озера, поля, холмы, проселки, дали, небеса. В чащах и просторах — свои хозяева: медведи, лоси, волки, лисы, зайцы, тетерева, воробьи, синицы, вороны, хорьки… И у всех — особенные характеры, повадки и странности. Красочно и ярко вторит образам писателя талантливый русский художник Антон Куманьков.
В повести В.Белова рассказывается о жизни старого колхозника Егорыча, бригадира Николая Ивановича и тракториста Лешки, которые на несколько дней приезжают в город. Здесь с ними происходит ряд курьезных происшествий, но они с находчивостью выпутываются из неожиданных ситуаций…
«Кануны» Василия Белова — первая книга многопланового повествования о жизни доколхозной северной деревни конца 20–х годов.
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.