Всё возможное: Как врачи спасают наши жизни - [16]

В течение следующих 50 лет дальнейшего прогресса практически не наблюдалось. Во Вьетнамской войне (где 153 303 человека были ранены и 47 424 убиты) и даже в 1990–1991 годах во время войны в Персидском заливе (где 467 человек были ранены и 147 убиты) смертность среди раненых на поле боя оставалась на уровне 24%[10]. Казалось, наши технологии спасения раненых едва поспевали за технологиями, причиняющими ранения.

Военные отчаянно хотели найти способы добиться большего. Самым многообещающим подходом было сконцентрироваться на разработке новых методов лечения и медицинских технологий. В прошлом веке именно в этом наблюдался прогресс – в открытии новых анестетиков и техники сосудистой хирургии для солдат Первой мировой войны, в разработке лучших способов лечения ожогов, методов переливания крови и пенициллина для солдат Второй мировой войны, в наличии широкого ряда антибиотиков для солдат Корейской войны. Соединенные Штаты, соответственно, вкладывали сотни миллионов долларов в многочисленные новые возможности: разработку заменителей крови и лиофилизированной плазмы (для переливаний при отсутствии свежей крови), методы генной терапии для травматических ран, способы лечения при повреждении легких, миниатюрные системы для мониторинга и передачи основных жизненных показателей солдат в полевых условиях.

Однако если какие-то из них и были реализованы, то очень немногие, и их применением нельзя объяснить то, что мы наблюдаем в сегодняшних войнах в Иране и Афганистане: заметное, поистине историческое, снижение летальности от боевых ран. Хотя в текущей войне ранения получило больше американских солдат, чем в Войне за независимость США, войне 1812 года и Испано-американской войне, вместе взятых, и больше чем за первые четыре года военного участия во Вьетнаме, смертей стало значительно меньше. Умерло только 10% раненых американских солдат.

Важно задуматься о том, как военные медики добились этого. Они смогли это сделать, хотя со времен войны в Персидском заливе никаких принципиально новых технологий или методов лечения не появилось. И они смогли это сделать, несмотря на нехватку медицинского персонала. На все свои военные кампании в 2005 году у армии в распоряжении было всего около 120 хирургов общего профиля на действительной воинской службе и 200 в резерве. В помощь 130–150 тысячам военнослужащих, сражающихся в Ираке, она смогла отправить в районы боевых действий не более 30–50 хирургов общего профиля и от 10 до 15 хирургов-ортопедов. И этим хирургам со своими бригадами приходилось бороться с тяжелейшими травмами.

Во время посещения Национального военно-медицинского центра имени Уолтера Рида в Вашингтоне осенью 2004 года, куда я был приглашен для участия в «военных обходах», как называют их врачи, я смог получить представление о масштабах травм. Каждый четверг хирурги центра проводят телефонную конференцию с армейскими хирургами в Багдаде, чтобы обсудить ранения американских солдат, доставленных в Вашингтон. В день моего посещения перечень случаев включал: одно пулевое ранение, одно при подрыве на противотанковой мине, одно от разрыва гранаты, три ранения от реактивной противотанковой гранаты, четыре от миномета, восемь от самодельного взрывного устройства (СВУ) и семь без указанных причин. Всем этим солдатам не было и 25 лет. Самое легкое ранение получил 19-летний – серьезная контузия и проникающие ранения лица и шеи от взрыва мины. Среди других случаев был солдат с частичной травматической ампутацией кисти руки; солдат, которому при взрыве оторвало правую ногу целиком, а левую до колена, и в паху у него зияла открытая рана; солдат с огнестрельными ранениями левой почки и толстой кишки; солдат с огнестрельными ранениями под мышкой, требующими реконструкции подмышечной артерии и вены; и солдат с разрывом селезенки, скальпированной раной головы и сквозной рваной раной языка. Это страшные и тяжелые раны. Тем не менее все были спасены.

* * *

Если ответ на вопрос «как?» – это не новые технологии, то, похоже, это и не какие-то особые таланты военных врачей. Джордж Пиплз, 42-летний хирург-онколог, был моим старшим ординатором, когда я был интерном в хирургии. В октябре 2001 года, после атак 11 сентября на Всемирный торговый центр и Пентагон, он повез первую хирургическую бригаду в Афганистан. Не успел он вернуться оттуда, как в марте 2003 года его отправили в Ирак вместе с наземными войсками, наступавшими из Кувейта через пустыню, чтобы вторгнуться в Багдад. Он получил общее медицинское образование в Военной академии США в Вест-Пойнте, прошел ординатуру по хирургии в Медицинской школе Университета имени Джонса Хопкинса в Балтиморе и в больнице «Бригам энд Уименс» в Бостоне (Brigham and Women’s Hospital in Boston), после чего специализировался в хирургической онкологии в Онкологическом центре им. М. Д. Андерсона. Закончив, наконец, обучение, он отдал армии 18 лет службы, но ни я, ни кто-либо из моих знакомых никогда не слышал, чтобы он жаловался на сделанный выбор. В 1998 году его направили на работу в Центр имени Уолтера Рида, и вскоре он стал заведующим отделением хирургической онкологии. В ординатуре Пиплз славился тремя вещами: хладнокровием, интеллектом (еще до окончания обучения он опубликовал 17 научных работ по исследованиям в области создания вакцины от рака груди) и тем, что, пока он учился, они с женой обзавелись пятью детьми. Но особого опыта в травматологии у него не было. Со времен ординатуры и до отправки в армию ему не приходилось иметь дело с пулевыми ранениями, да и потом он не встречал ничего подобного тем ранам, которые увидел в Ираке. В Центре Уолтера Рида он специализировался на хирургии молочной железы. Тем не менее в Ираке его бригаде удалось спасти беспрецедентное число раненых.