Всё в красном - [2]

– Ну, была еще пара случаев, – неохотно сознался я. – Один раз двое каких-то хмырей прицепились. Ну, я их – того… оприходовал… сам не знаю, как получилось… А другой раз вообще смешная история. Подваливает у магазина мужик и говорит, что я ему пятьдесят рублей должен. Такой – трясется, алкаш, весь синий, будто припадочный…

– Где?

– Что «где?»

– Где магазин находился? – спросил Валерик.

– Магазин? Магазин был – на Васильевском острове. Тринадцатая линия, кажется. Я туда, слушай, попал-то, честно говоря, по глупости. Сказали, что «Букинист» в эти места переехал…

– А хмыри?

– Какие хмыри?

– Которые привязались, – объяснил Валерик с бесконечным терпением. – Хмыри были в каком районе?

– Это на Благодатной улице, – сказал я. – Ничего себе – «Благодатная». Я, слушай, нес работу в издательство. Иду – никого не трогаю; вдруг – выкатываются откуда-то такие двое…

– Повезло, значит. Во всех случаях – три разных района. Я – к тому, что вычислить тебя – ой-ей-ей…

– Кому вычислить?

– Ну, кто у нас – вычисляет?

Он откинулся в кресле и внимательным цепким взглядом обвел книжные полки, задержался на стопках томов, загромождающих тумбочку, – потянулся, снял сверху одну книгу, затем другую.

Брови у него сильно разъехались. Боэций «Утешение философией», Ганс Георг Гадамер «Семантика и герменевтика», Вальтер Бенджамин «Иллюминации». Сборник «Самосознание европейской культуры ХХ века». Увесистый темно-зеленый том с золотистым тиснением.

– Читаешь, значит, в свободное время?

– Стараюсь…

– И что, помогает?

Я нехотя пожал плечами:

– Разве это можно установить? Когда были написаны «Божественная комедия», «Путешествия Гулливера», «Гаргантюа и Пантагрюэль»?.. Сколько столетий прошло? Что изменилось в мире?.. С другой стороны, как бы мы сейчас жили, если бы не написаны были – «Божественная комедия», «Путешествия Гулливера», «Гаргантюа и Пантагрюэль»… Помнишь, что ответил Ганс Архивариус из «Старого города», когда Ретцингер упрекнул его в том, что тот слишком закопался в архивах? «Я не живу, чтобы читать. Я читаю, чтобы – жить»…

– «Зажги зеленую лампу», – дополнил Валерик странно высоким голосом.

– А это откуда?

– Так, один человек говорил. Теперь его уже нет. – Он аккуратно, точно боясь уронить, положил томик «Самосознания» на верх книжной стопки. Сказал тем же странно высоким голосом, который, казалось, вот-вот лопнет. – Если бы за это еще и платили…

У меня слабо кольнуло в груди.

– Я как раз сегодня собираюсь идти в издательство. Слушай, я им скажу, я им устрою варфоломеевскую вечеринку… В конце концов, у меня – официальный договор на руках. Должны же они в конце концов заплатить! Сколько я тебе сейчас должен? Полторы тысячи? Ну – я отдам…

– Что ты для них перевел?

– Джой Маккефри «Блистающий меч Ориона». Четвертая книга из сериала о «Воинах Ночи». Двадцать два печатных листа, по пятьдесят долларов… Правда, я аванс у них брал, но все равно – сумма приличная.

– Отдашь мне мое – на пару месяцев хватит, – подытожил Валерик.

Считать он умел.

– Ну что – два месяца? Два месяца – это громадный срок. За два месяца я еще два романа переведу. С издательством я уже в принципе договорился. Вот и вот!..

Я бросил на стол почти невесомые, но пухлые книги в карманном формате. На одной был изображен бронзовотелый перевитый мышцами воин, как шампуром, нанизывающий мечом ящера с игольчатой пастью, а на другой – тот же воин, держащий за руку блондинку с почти обнаженной грудью и взирающий вместе с ней на цветущую среди гор долину. На лицах обоих – восторженность, переходящая в идиотизм.

Валерик поколупал ногтем болотную краску на ящере. Лоб его сморщился, а из-под жестких волос выскочила струйка пота.

– Долго ты не продержишься, – сказал он. – Это ведь как? Сорвешься около дома, – мигом вычислят. Знаешь, что такое «облава на крупного зверя»? Красные флажки, загонщики в спину тебе орут. Ты через голову от страха когда-нибудь кувыркался?..

– Я «зажгу лампу», – сказал я сквозь зубы.

– На «охоту» все равно выходить придется. Точить – когти, клыки. Мясо пробовать. Иначе – кровь задушит…

– Работу мне хочешь предложить? – спросил я.

– Хочу.

– С криминалом?

– Другой работы сейчас не бывает…

– А если я откажусь?

Пальцы Валерика поднялись – вонзились в пружинистые черные завитки шевелюры и с неприятным звуком поскребли у макушки. Точно пытались содрать с головы скальп.

– Ну, тогда все будет «в красном», – предупредил он.

Ласково так предупредил, почти нежно.

Я вздрогнул. И тоже – как запаршивевшая макака, почесался сразу двумя руками.

Мне было не по себе.

– Кто ты, Валера?..

Валерик выдернул пальцы из шевелюры, изогнулся, потягиваясь, будто належавшийся в норе зверь. Даже под рубашкой почувствовалось, как напряглись мускулы, оплетающие все тело. В глазах высветилась хищная желтизна.

Кожистые веки чуть дрогнули.

– Тебе лучше не знать этого, – сказал он.

«Наташа ехала на первый большой бал в своей жизни. Она в этот день встала в восемь часов утра и целый день находилась в лихорадочной тревоге и деятельности. Все силы ее с самого утра были устремлены на то, чтоб они все: она, мама, Соня – были одеты как нельзя лучше. Соня и графиня поручились ей вполне. На графине должно было быть бархатное платье, на них двух – белые дымковые платья на розовых шелковых чехлах, с розанами в корсаже. Волосы должны были быть причесаны a la grecque.