Все в его поцелуе - [8]

Бабушка Данбери, которая не стеснялась сказать какому-нибудь герцогу, что у него мозги, как у комара, считала жизненно необходимым аплодировать той барышне Смайт-Смит, чье ухо не было сделано из жести.

Они аплодировали стоя, хотя Гарет подозревал, что бабушке просто потребовался повод, чтобы вернуть свою трость, что Гиацинта Бриджертон и сделала с совершенным почтением.

– Предательница, – шепнул Гарет.

– Так ведь это ваши ступни пострадают, – невозмутимо ответила Гиацинта.

Он невольно улыбнулся. Гарет еще никогда не встречал такой девушки. Она была забавна, излишне раздражительна, но ее умом нельзя было не восхищаться.

В высшем свете Лондона Гиацинта Бриджертон пользовалась необычной репутацией. Она была младшей среди отпрысков Бриджертонов, славившихся тем, что называли своих детей именами, следуя алфавиту. И она, по крайней мере теоретически и для тех, кому это было интересно, была неплохой партией. Она никогда не была замешана, даже косвенно, ни в каких скандалах, а ее семья и связи были выше всяких похвал. Гиацинта была хорошенькой: густые каштановые волосы и пронзительные, умные голубые глаза. А самое главное, подумал Гарет не без цинизма, поговаривали, что ее старший брат, лорд Бриджертон, в прошлом году увеличил ее приданое после того, как во время третьего сезона она не получила ни одного приемлемого предложения выйти замуж.

Но когда Гарет начал наводить о ней справки – не потому, конечно, что его это интересовало, ему просто захотелось узнать побольше об этой девушке, которая проводила так много времени с его бабушкой, – его друзей просто передергивало.

– Гиацинта Бриджертон? – удивился один. – Неужели ты хочешь на ней жениться? С ума сошел!

Ее не то что не любили – в ней было своеобразное очарование, которое многим нравилось. Но по общему мнению, ее можно было терпеть лишь в малых дозах.

– Мужчины не любят женщин, которые умнее их, – резюмировал один из его друзей, – а Гиацинта Бриджертон не из тех, кто притворяется глупой.

По мнению Гарета, она очень напоминала его бабушку в молодости. В мире не было никого, кого он обожал бы больше, чем бабушку Данбери, а других объектов для поклонения ему не требовалось.

– Ты не рад, что пришел? – спросила его графиня, и ее громкий голос был слышен даже в шуме аплодисментов.

Никто так громко не хлопал, как аудитория на концертах у Смайт-Смитов. Все радовались, что мучениям пришел конец.

– Никогда больше не пойду, – твердо заявил Гарет.

– Разумеется, – снисходительно ответила леди Данбери, прекрасно зная, что и на будущий год будет так, как скажет она.

– Тебе придется найти кого-нибудь, кто сопроводил бы тебя в следующий раз.

– Я и не подумаю просить тебя.

– Ты лжешь.

– Как можно говорить такое своей любимой бабушке? Откуда ты знаешь?

Он выразительно посмотрел на трость в ее руке.

– Ты ни разу не махнула ею с тех пор, как тебе удалось обманом заставить мисс Бриджертон вернуть ее.

– Чепуха! Мисс Бриджертон слишком умна, чтобы ее можно было обмануть. Не так ли, Гиацинта?

Гиацинта посмотрела на графиню.

– Простите?

– Просто скажи «да», и этого достаточно.

– Да, – сказала она и улыбнулась.

– И чтобы ты знал, – не смутившись, сказала бабушка словно этого смехотворного обмена репликами и не было, – я воплощение осторожности, когда дело касается моей трости.

– Удивительно, – заметил Гарет, – что у меня ноги еще целы.

– Удивительно, что у тебя целы уши, мой дорогой мальчик.

– Беру свои слова обратно.

– Как хочешь! Я пойду с Пенелопой за стаканом лимонада, а ты составь компанию Гиацинте.

Гарет обернулся к Гиацинте, и ему показалось, что она высматривает кого-то в зале.

– Вы кого-то ищете?

– Нет, просто изучаю публику.

– Вы всегда говорите так, будто вы детектив?

– Мне нравится следить за происходящим.

– А сейчас что-то происходит?

– Нет. – Ее взгляд остановился на споривших мужчинах. – Но никогда ничего нельзя знать заранее.

Что за странная женщина, подумал Гарет и чуть было не покачал головой. Он посмотрел на сцену.

– Мы в безопасности?

Она наконец повернулась к нему.

– Вы имеете в виду, окончен ли концерт?

– Да.

Она нахмурилась, и в этот момент Гарет заметил на ее лице едва заметные веснушки.

– Думаю, что окончен. И зачем только они это делают?

– Вы говорите о Смайт-Смитах?

– Да. – Помолчав, она добавила: – Не знаю, можно подумать, что... Впрочем, не важно.

– Продолжайте, – попросил он, удивившись своему любопытству.

– Ничего особенного. Просто... кто-то должен наконец сказать им о том, что их девушки бездарны. В последние годы публики здесь все меньше. Остались только самые добросердечные.

– И вы относите себя к ним, мисс Бриджертон?

– Меня трудно причислить к добросердечным людям, но, видимо, это так. Так же, как ваша бабушка, хотя она не признается в этом даже на смертном одре.

Гарет вдруг рассмеялся, увидев, как графиня стукнула тростью по ноге герцога Эшборна.

– Я тоже так думаю.

Бабушка со стороны матери после смерти брата Джорджа была единственной, кого он по-настоящему любил. После того как отец вышвырнул его, Гарет отправился в Данбери-Хаус в Суррее и рассказал обо всем бабушке. Кроме, конечно, того, что он незаконнорожденный.